– Стойте! – закричал Арвид еще раз, пытаясь скрыть свою неуверенность.
Одного из мужчин – норманнского воина – он раньше никогда не видел, а во втором узнал франкского короля Людовика. Его войско потерпело поражение, но самому королю каким-то образом удалось сбежать.
– Что здесь происходит? – решительно крикнул Арвид.
От него не ускользнуло смущение норманнского воина, который был еще молод и казался таким же вспыльчивым, каким иногда бывал и сам Арвид.
– В бою короля Людовика взяли в плен, – робко признался он. – Охранять его велели четырем воинам, но когда все остальные стали собирать добычу, их тоже ничто не могло удержать.
Юноша не признался лишь в том, что он тоже оказался слабым и продажным, пусть даже в его случае речь шла о богатствах, не сравнимых с военными трофеями.
Это подтвердил и король Людовик, посмотрев на воина прищуренными глазами.
– Если ты меня не выдашь, – обратился он к Арвиду, – если поможешь мне бежать и проведешь через лес на берегу реки Тук, я тебя отблагодарю. Нам нужно добраться до Сены. На ней много островов, и на одном из них у меня есть владения, где я смогу спрятаться. Я сдержу свое слово.
На лице Арвида ничего не отразилось. Когда сегодня утром он, сопровождая Бернарда Датчанина, впервые увидел Людовика, он не заметил никакого сходства, однако теперь голубые глаза и красивые волосы напомнили ему о Гизеле, его родной матери и сводной сестре короля, которую тот хотел бы убрать с дороги так же безжалостно, как и его, Арвида, своего племянника. Злая шутка судьбы: Людовик умоляет о помощи именно его!
Арвид сохранил спокойствие, но теперь кровь в его жилах остудило не безразличие, а ненависть.
– Я провожу вас, – пообещал он, – я вас не выдам.
Арвид принял решение. Он действительно его не выдаст. Он отомстит королю Людовику, убьет его и таким образом даст пищу той части своей души, в которой живут безумие, жадность и сила его отца, чтобы она раз и навсегда насытилась, а Нормандия раз и навсегда избавилась от своего опасного соседа. Арвиду нужно было только дождаться удобной возможности отобрать оружие у норманнского воина, а для этого и воин, и король должны ему доверять.
Йохан уже давно заметил Арвида, но поле боя покинул не сразу. Он бродил среди убитых и, как и многие другие воины, искал ценные вещи и оружие: золотые регалии, латы, ножи, кинжалы, мечи и монеты. Каждый раз, когда Йохан забирал себе эти богатства, восторг искателя сокровищ ненадолго пересиливал отвращение. Это отвращение вызывали не бесчисленные тела и не реки крови, а взгляды людей, которые были еще живы и медленно погибали под полуденным солнцем. Они казались примирившимися с судьбой, печальными, потерявшими надежду, и мысль о том, что сам он может жить на этом свете дальше, не радовала Йохана, когда он ловил на себе такие взгляды.
«Но все же война, – постоянно повторял он себе, – это схватка, из которой не все выходят победителями». Понимание того, что уже в следующий раз он может оказаться в числе поверженных, разжигало его жадность, которую не удовлетворили даже два меча, кольчуга, широкий пояс и крепкие сапоги. Когда награбленное уже не помещалось у Йохана в руках, его взгляд снова упал на Арвида.
«Что этот монах ищет на поле боя?»
Несмотря на усталость после сражения, Йохан воспылал жаждой мести. Хотя этот мужчина увел у него Матильду, воину все же пришлось спасти его от отряда Рудольфа Торты. Он бы с радостью понаблюдал за тем, как Арвида замучат до смерти, но в присутствии своих людей, которые ненавидели франков больше всего на свете, он не мог бросить норманна в беде.
Собственно говоря, Арвид не был похож на норманна. Он родился здесь, а не в холодной Дании. Он не знал, как это – замерзать от холода, голодать, тосковать по собственной земле и по женщине, которая…
Йохан насторожился. «Почему Арвид так оживленно говорит с франком? И почему он собирается уехать вместе с ним?»
Воин всегда презирал Арвида, ведь тот был послушником, но когда он вышел из этой роли (как будто можно выбирать, кто ты и кем хочешь быть!), Йохан разозлился еще больше. У него такой возможности не было: он приехал сюда, потому что так решил его отец, а не он сам, и попытки извлечь из этого выгоду часто заканчивались неудачей. Плохо было уже то, что такие люди, как Арвид, Матильда и старый граф Вильгельм просто ставили мир с ног на голову. Но еще больше Йохан возмущался, когда потом этот мир переворачивали обратно, будто это всего лишь игра, в которой можно не соблюдать правила, а с каждым ходом устанавливать новые.
«Что Арвид там делает?»
Йохан выронил свою добычу и вскочил на лошадь, но не успел он ее пришпорить, как услышал взволнованные крики.
– Король Людовик! – раздавалось со всех сторон. – Король Людовик сбежал!
Фигура Арвида уменьшалась вдали, и франк, рядом с которым он ехал, тоже почти исчез из виду. Может быть, это вовсе не воин, может быть…
Йохан вспомнил слова, которые слышал до того, как пришел Арвиду на помощь: он не настоящий норманн, а сын женщины из народа франков – и женщины, очевидно, влиятельной…
– За мной! – приказал он одному из воинов. На него устремились удивленные взгляды. – Сбежавший король – там! И сопровождает его не кто иной, как Арвид!
Йохан широко улыбнулся. Наконец-то он отомстит Арвиду за все. Он позаботится о том, чтобы в мире, в котором граф слишком много молится, женщина любит священнослужителя, а послушник ездит на боевой лошади, восторжествовала простая истина. Преступники должны получить наказание. Предателей нужно привлечь к ответу.
Удовольствие от того, что она снова может сидеть, ненадолго избавило Матильду от страха за Арвида. Девушка прислонилась к шершавой коре дуба, закрыла глаза, вдохнула терпкий запах и на какое-то время забыла о мертвецах. Она в безопасности, и ее малыш тоже. Сначала он неподвижно лежал у нее в утробе, но, погладив живот, она почувствовала легкое трепетание. Матильда улыбнулась: ребенок в порядке, она сама в порядке, она нашла Арвида, и он скоро вернется…
Открыв глаза, девушка увидела, что Арвид действительно вернулся. Но рядом с ним был человек, которого она не ожидала встретить, – Йохан. Что ж, в том, что он, как и все остальные воины Нормандии, участвовал в этом сражении, не было ничего странного, но почему-то он держал уздечку лошади Арвида и, более того, угрожал ему мечом. Арвид, видимо, сопротивлялся, потому что на щеке у него виднелась кровь. Он смотрел перед собой невидящим взглядом. Матильда поднялась. В воздухе ощущался уже не терпкий запах дуба, а запах страха. Ее страха.
– Если ты желал быть полезен своей стране, – проворчал Арвид, – ты должен был преследовать Людовика, а не хватать меня. Тебе так сильно хотелось последнего, что ты дал королю уйти, болван!
– Не смей говорить мне о моей стране, предатель!
– Я не предатель!
– И кто тебе поверит?
Злорадный смех Йохана пронзил Матильду насквозь. Только сейчас она заметила, что эти двое мужчин обратили на себя не только ее внимание, но и внимание нескольких воинов, которые теперь приближались к ним. Во главе ехал Бернард Датчанин.
