– Мы бедные люди, – развел руками старик с длинной белой бородой. От этого движения Ассагай почувствовал слабость в коленях.
– Давай я убью их, сабдай! – воскликнул Тортугай, который не упускал возможности показать Ассагаю, как он ему предан.
– Убей.
Тортугай бросился вперед, но оступился и упал, ударившись головой о край телеги.
Он лежал, не подавая признаков жизни, бродяги смиренно смотрели на Ассагая, а тот на Рисербая.
– Ваш человек выживет, он просто лишился чувств, – твердо произнес Вендор, и Харар утвердительно кивнул. – А теперь позвольте нам уйти, нам пора в дорогу.
Они не нашли здесь мертвого Питера Фонтена. Вендор мог бы ненадолго его оживить, чтобы узнать о Карцепосе, но, видно, мальчишке повезло.
Не дождавшись ответа карсамата, странники развернулись и пошли под гору, а Ассагай стоял не двигаясь, пока Тортугай не застонал.
Из долины раздавались крики воинов, радовавшихся каждому новому трофею и начинавших склоку за ценные вещи.
– Давайте искать, не мог он выбраться из этой ловушки – смотри, они здесь все умерли, – сказал Ассагай.
Тортугай с трудом поднялся и стал помогать Рисербаю, однако сколько они ни старались, только перепачкались в крови – тела с капитанскими львами на кирасе найти не удалось. Зато Ассагай разгадал тайну ушедших «железных гуиров». Его телохранителям удалось найти орка в доспехах предводителя гуиров.
Гуиров Ассагай ненавидел, но еще сильнее он ненавидел орков, с которыми его предкам приходилось сражаться за господство на Великих пустошах.
– Сабдай, его нигде нет, – развел руками вернувшийся Тортугай. На виске его красовалась вздувшаяся шишка – подарок пришлых волшебников.
«Интересно, что им здесь было нужно?» – подумал Ассагай.
– Отрежь голову лейтенанту.
– Лейтенанту? Но нам нужен капитан.
– Мне лучше знать, грязная собака, кто нам нужен! – взревел Ассагай, его злило, что все получалось не так, как он планировал.
– Прости, сабдай, сейчас все сделаю.
114
По мере того как день клонился к закату, Питер, Крафт и Густав шагали все быстрее, им хотелось уйти от крепости Арум как можно дальше, чтобы не попасть в лапы жутким ночным чудовищам.
Лишь когда из-за темноты стало невозможно пробираться сквозь лес, тройка беглецов остановилась и начала обустраиваться на ночлег.
– Хорошо бы на дерево залезть, – вздохнув, заметил Густав.
– Ага, и костерок зажечь, и мясца поджарить, – отозвался Крафт, обхватывая руками колени. – Это молодой лес, здесь деревца тонкие – куда ты залезешь?
– Да я просто так, пожелание высказываю.
– Крафт, а ты раньше море видел? – спросил Питер.
– Видел, и ты увидишь, если мы сегодняшнюю ночь переживем.
Поужинали тем, что у кого нашлось, – полутора сухарями и горстью инжира, воды не было совсем.
На небе появились звезды, и лес стал оживать, из своих нор выбирались те, кто кормится ночью. Летучие мыши, совы, шуршащие прошлогодней листвой змеи… Питер их очень боялся, но Крафт посоветовал не паниковать.
– Первой она нападать не будет, хоть и противная тварь, но придерживается порядка.
– А Гудьир-то, сволочь, получил свое, – неожиданно вспомнил Густав.
– Было бы странно, если б не получил, да что толку, подох-то он пьяным. Вот если бы бодренький был да под виселицей постоял, пока читали приговор, а потом под барабанный бой…
Не договорив, Крафт замолчал.
– Ну и чего дальше-то? Я аж заслушался. – Густав хохотнул.
– Да ладно, что-то нехороший мы разговор завели.
На соседнее дерево неслышно села сова и гугукнула, напугав всех троих, потом взлетела и догнала в траве нерасторопную полевку.
– Вот и с нами так, – сказал Густав.
– Все, давайте подремлем, завтра еще идти и идти, – предложил Крафт.
– И то правда, но, честно говоря, братцы, не спится мне, распирает мою душу радость, что на свободе я. Теперь обязательно доберусь до своих коровок, вот лишь денежек на дорогу добыть надо, чтоб быстрее ехалось.
– Денежек у туранов можешь спросить, они теперь добрые, – заявил Крафт.
– Ну, у туранов или не у туранов, а способ найду, – сказал Густав и, уже засыпая, пробормотал: – Найду способ…
Густав не просто уснул, он начал так храпеть, что Питер стал опасаться за их безопасность. Крафт ткнул храпуна в бок, и тот, пожевав губами, захрапел тише.
Вскоре и Питер, привалившись к плечу Крафта, погрузился в сон. В этом сне была Ирма, такая, какой он ее запомнил, – роскошное белое тело и черные распущенные волосы. И Питер снова просил ее, чтобы рассказала, что будет с ним дальше, после того как он выжил в этой жуткой бойне.
– Ну хорошо, слушай, – сказала она, но, как и в прошлый раз, ее прервали.
Жуткий вопль подбросил Питера, и он моментально оказался на ногах с трофейным мечом в руке. Крафт приготовился отражать нападение копьем, но жуткий вопль издавали не враги, а Густав.
– Чего орешь? – Крафт пнул его в бок, Густав вскочил и, тыкая туда, где только что лежал, пояснил:
– Там змея, она меня укусила… кажется…
– Куда она тебе укусила?
– В руку! Она такая холодная, скользкая!..
Крафт покачал головой и огляделся. Уже начало светать, и можно было двигаться дальше.
– Ты нам вместо сержанта Уэйта, Густав, с тобой не проспишь. – Он шагнул под дерево и поднял из травы задавленную лягушку. – Вот она, твоя змея, скотовод, кажется, ты убил ее своей задницей.
– Этого не может быть, я же видел змею, – не сдавался Густав.
– Ну тогда ищи ее, а мы с Питером отольем и пойдем дальше.
115
Еще до полного восхода солнца беглецы сумели пройти пару миль, а также напились из лопухов собранной росы.
Густав стал жаловаться, что продрог и, наверное, заболеет.
– Вам-то что – вы в сапогах, а на мне чоботы дырявые!
– Ты расстался с мундиром по собственной воле, – заметил ему Питер. Бесконечное нытье Густава начало его раздражать.
– Что значит по собственной воле? Меня, что ли, спрашивали, когда гнали на эту войну?
– Замолчи, никого не спрашивали, – вмешался Крафт.
Лес стал редеть, и это едва не сыграло с беглецами злую шутку. Совершенно неожиданно они увидели всадника, ехавшего по едва проторенной в лесу дороге. Им пришлось упасть в траву, чтобы не быть замеченными. Следом за первым появился еще один всадник, а далее целый отряд десятков из четырех. Это были разбойники – карсаматы, тураны, краснолицые осасеки, их седельные сумки раздулись от награбленного – теперь, когда на этом берегу не было кирасир барона Литвара, из южных мятежных провинций на север двинулись все, кто мечтал отомстить северянам за их благополучие.
