Он взглянул на часы и с удивлением увидел, что уже миновало два. Пора было возвращаться.
У Стивена было всего несколько минут, в течение которых он мог быть наедине с Сюзанной в комнате для допросов, после чего туда должны были вернуться Лонгхерст и Блум. Она казалась собранной, даже горящей нетерпением начать.
— Вы совершенно уверены в том, что хотите сделать признание? — спросил он.
— Совершенно уверена, — ответила она, глядя ему прямо в глаза.
— И вы понимаете, к чему это приведет?
— Да, об ограниченной вменяемости уже не может быть и речи. Я получу пожизненное заключение, — сказала она, и в глазах, и в голосе у нее читалась решимость. — Мне не нужно время для обдумывания. Я уже все решила.
В комнату вернулся Рой. Стивену показалось, что он выглядит усталым и осунувшимся.
— Мой клиент поручила мне сообщить о том, что она хочет сделать признание, — сообщил Стивен.
Выражение лица Роя не поддавалось в этот момент описанию. Его темно-карие глаза расширились от удивления, он в полнейшей прострации переводил взгляд с Сюзанны на Стивена и обратно.
Но инспектор быстро оправился. Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула, уселся и заправил чистую кассету в магнитофон, опробовал ее, а потом проделал обычный ритуал, назвав день, время и всех присутствующих.
— С чего вы хотите начать, Сюзанна? — спросил он.
— С девятого августа 1986 года, — произнесла она, не сводя глаз с магнитофона. — В этот день я убила Лайама Джонстона.
Стивен потерял дар речи. Он смотрел на нее и не верил своим глазам. По спине у него пробежал холодок предчувствия. Он открыл рот, но не смог произнести ни слова. Неужели она убила еще и Лайама?
— Я не собиралась его убивать, — заявила она, пристально глядя на Стивена и словно умоляя его не вмешиваться. — Я разозлилась, потому что он не хотел ехать со мной в Бристоль. Мы поссорились, он повернулся, чтобы уйти, и тогда я схватила нож и ударила его в спину.
— Какой это был нож? — спросил Рой.
Стивен заметил, что у него дрогнул голос, хотя ему и удалось скрыть свое удивление.
— Французский кухонный нож, — совершенно спокойно ответила Сюзанна. — Длиной двенадцать или тринадцать дюймов, с треугольным лезвием. Я оставила его на столе после того, как резала мясо.
Сегодня утром Сюзанна солгала детективу-инспектору Лонгхерсту, когда заявила, что не может вспомнить никаких подробностей об этом дне. Она помнила его очень хорошо, каждое произнесенное слово врезалось ей в память, хотя она с радостью забыла бы все.
День был солнечный, жаркий и душный, и в речной воде на краю сада отражалось голубое небо. Как раз перед тем, как пробило два часа, она сошла с автобуса, переоделась в розовый сарафан, уложила волосы и, быстренько приготовив запеченного цыпленка на ужин, вышла в сад, чтобы позагорать на солнце под одной из яблонь. Ее буквально переполнял восторг: еще бы, ведь она нашла такой чудесный домик в Бристоле! Сюзанна не могла дождаться момента, когда Лайам вернется домой и она расскажет ему об этом. От волнения она не могла даже читать, поэтому прикрыла глаза и принялась обдумывать, как она обставит гостиную в своем новом доме.
Должно быть, она задремала, потому что внезапно ее разбудил звук льющейся воды. Подняв голову, она увидела стоящего в дверях Лайама. Он пил воду из стакана, на нем были только старые джинсы, обрезанные до колен, так что получились шорты. Темные кудри прилипли ко лбу от пота, или, быть может, он только что сунул голову под кран.
Окликнув его, Сюзанна попросила принести ей воды, а потом присесть рядом и выслушать ее замечательные новости. Когда он не вернулся, она поднялась, сама прошла на кухню и увидела, что он сидит у стола, изучая карту.
— Ты разве не слышал меня? — спросила она.
— Слышал, но мне нужно кое-что уточнить, — отозвался Лайам, по-прежнему глядя на карту.
— Я нашла для нас замечательный домик, — сказала она и принялась восторженно описывать размеры комнат, садик и то, каким чудесным районом оказался Клифтон в Бристоле. Возбужденная, она не замечала, что Лайам не разделяет ее чувств, пока он не встал из-за стола и не схватил ее за руку.
— Сюзи, я очень рад, что ты нашла себе столь чудесное местечко, — сказал он, и лицо его приняло холодное и непроницаемое выражение. — Но не стоит расписывать, как славно мы будем жить там вместе. Я уже говорил тебе и повторяю еще раз, что не поеду с тобой в Бристоль. И я не собираюсь менять свое решение.
— Но ты обязательно должен поехать со мной, — упорствовала она. — Нам с тобой там будет очень хорошо. И работы для тебя тоже найдется много.
— Я хочу работать здесь, — возразил он. — Я уже говорил тебе, что не могу жить в городе.
— Но это совсем не город, там очень красиво, — взмолилась она.
Он действительно говорил, чтобы она нашла жилье для себя, а он будет продолжать жить так, как привык, в своем фургоне, переезжая с места на место. В общем-то, он даже разозлился при этом. Но тогда Сюзанна попросту не поверила ему. В конце концов, он говорил ей, что ему не нравится жить и в этом доме, однако же благополучно жил в нем с прошлого декабря.
Лайам заставил ее сесть на стул и еще раз повторил все то, о чем говорил раньше. О том, что ему не по душе оседлый образ жизни и что он остался с ней только потому, что у нее умерли родители, а брат повел себя как последняя скотина.
— Ты на самом деле мне нравишься, Сюзи, — сказал он, погладив ее по щеке. — И нам было хорошо вместе. Но тебе нужен нормальный парень, который всегда будет рядом и позаботится о тебе. Мне очень жаль, что ты начала строить планы о нашей совместной жизни, но ведь каждый раз, когда я заговаривал о том, что мне пора уходить, ты так расстраивалась! Я помогу тебе собраться, сложить и упаковать вещи, я сделаю все, что смогу, чтобы облегчить тебе переезд. Но это все, Сюзи. Я хочу получить обратно свою свободу.
Она стала спорить с ним, утверждая, что он по-настоящему любит ее и что она не сможет жить без него.
— Это неправда, — возразил он. — Теперь ты обрела крылья, Сюзи, и пришла пора тебе начать жить своей жизнью.
— Я не хочу! — закричала она, испуганная его суровым и резким тоном. — Я хочу быть с тобой, заботиться о тебе.
— Я не желаю, чтобы ты заботилась обо мне так, как о своем отце, — резко бросил он ей в ответ. — Я не желаю, вернувшись с работы, усаживаться за стол, чтобы поужинать, я не желаю, чтобы мои вещи стирал и гладил кто-то другой. Я не желаю, чтобы меня кто-то ждал. Такая жизнь точно не для тебя. Ты уже и так слишком долго ухаживала за своими родителями, готовила, убирала и ходила перед ними на цыпочках. Пора остановиться.
— Я не буду так вести себя, если тебе это не нравится! — в отчаянии вскричала она. — Я буду такой, какой ты захочешь.
— Мне не нужна женщина, готовая раствориться во мне и окружить меня своей лаской и заботой, — нетерпеливо бросил он.
