- А помнишь, какой валил снег, когда мы праздновали католическое Рождество? - сказала Таня. - Какой был снегопад...
Тот снег... Тот вечер... Уж лучше бы она не напоминала! Именно тогда случился первый приступ, и вызвали "скорую", а Лера без него не хотела ехать; именно тогда обо всем догадался Денис и перестал уважать отца. Это было началом конца, который то отступает, а то подходит совсем близко... "Хоть бы скорее!" - взмолился однажды Женя после того, как Лера решилась встать, а ее вдруг повело в сторону, и она ударилась головой о косяк...
- Помню, - ответил Женя, и Таня съежилась от его взгляда.
"Скоро я совсем не буду знать, о чем с ним говорить", - подумала она в растерянности, коснулась легким поцелуем Жениного виска и зажгла для него в коридоре свет.
2
- Ну вот, а все боялись какого-то половодья! Какое уж тут половодье, когда опять мороз. Апрель на носу, а у нас все морозы!
Надя, веселая, раскрасневшаяся, в новых сапогах на высокой платформе, внесла с собой в их печальный дом свежесть морозного утра и радость жизни.
- Как там наша больная? - продолжала она, сбросив на руки Жени короткую шубку на шелестящей подкладке, и, не дожидаясь ответа, прошла в спальню.
"Сколько их у нее?" - невольно подумал Женя, вешая шубку на плечики, и пошел вслед за Надей. Стройная, черноглазая, с густыми, завитыми крутыми кольцами волосами как смоль, она являла собой жестокий контраст с Лерой бледной, почти прозрачной, совсем седой; даже голубые глаза - лучшее, что было у Леры, - словно выцвели.
- Как дела? - шевельнула бескровными губами Лера.
Надя уселась на край постели и принялась повествовать о своих с Женькой успехах.
- О, Женька у нас - прямо клад! Мы с ним здорово спелись, правда, Жень?
Женя молча кивнул. "У нас... Мы с ним..." Зачем она дразнит Леру? Никогда не оставлял он Надю наедине с женой - будто чего-то боялся, от чего-то самим своим присутствием защищал вконец ослабевшую, державшуюся на самой грани, в неустойчивом равновесии, несчастную и родную Леру.
Он поставил на тумбочку чайничек с морсом и сел чуть поодаль, зорко наблюдая за Надей.
- Он у тебя молодец! - хлопнула ладонью по одеялу Надя. - Мы с ним провернули такое дельце...
Слова сыпались, как горох, сталкиваясь и рассыпаясь, а Лера, прикрыв глаза, вроде бы и не слушала, но не обратить внимания на бесконечные "мы" да "мы с Женькой" все-таки не смогла. "Мужиков подбирают с ходу, - подумала она и подивилась своему равнодушию. - Хорошо, что успел вырасти Денечек, скоро уйдет из дома... Хорошо, что не та, о которой он плакал..." И заснула под Надину трескотню.
Женя только того и ждал. Он встал, на цыпочках подошел к Наде, коснулся ее руки, кивнул на Леру. Надя с готовностью встала, тихо и осторожно, и они вышли, прикрыв за собой дверь.
- Что говорит врач? - деловито спросила Надя, усевшись в кресло, закинув ногу на ногу. Легкие черные брюки скрывали кривизну тонких ног, ниспадая на лаковые, на каблучках, туфельки.
- Ненавижу тапки! - заявила как-то раз Надя и оставила для себя в прихожей эти самые туфельки.
В ванной висел теперь и ее атласный халат. В нем она помогала Людочке купать Леру.
"Ну какая ты стройная! - в восхищении приговаривала она. - Ну я тебе прямо завидую!"
- Так что говорит врач? - повторила она.
Но Женя видел, что вопрос задан из вежливости, и невежливо пропустил его мимо ушей. Напряжение, постоянно исходившее от Нади, изводило его. А они все чаще бывали вместе.
- Что у вас там к обеду?
Надя встала, прошла мимо Жени, взъерошив ему по дороге волосы и неожиданно чмокнув в макушку - "Немного начинают редеть, сэр", - загремела на кухне кастрюлями. Но надолго в покое его не оставила.
- Эй, хозяин! Давай-ка сюда: помогай!
- Тише, - попросил Женя, войдя в кухню, а Надя, ловко повернув его спиной к себе, уже завязывала на нем фартук.
Тугая грудь крепко прижалась к Жене, и неожиданное вожделение охватило его. "Это она нарочно, нарочно, - в отчаянии подумал он. - Вот стерва!" Оторвавшись от Нади, он яростно чистил картошку, отрубая острым ножом чуть ли не половину, и с удивлением прислушивался к себе, ощущая, как спадает постыдное напряжение и вожделение покидает его. "Никогда! - сказал себе Женя. - Танечка, милая, никогда!" Нестерпимо захотелось к Тане: вожделение без любви напомнило муки отроческих лет, неумелые, тайные попытки его унять, обуздать непослушное тело.
- Плохо без бабы? - неожиданно спросила Надя.
Она опять стояла рядом, касаясь коленом его ноги, и руки закинула ему на плечи, и вдруг прижалась всем телом. Он замер, с ножом в одной руке и с картофелиной - в другой, расставив грязные руки в стороны, словно сдаваясь, - и проклятое вожделение, как опасный зверь, мигом выпрыгнуло из логова, и Надя его почувствовала.
- Плохо без бабы, - повторила она и потянула на себя Женю.
- Ты что, с ума сошла? - прохрипел он и, бросив нож и картошку, оттолкнул Надю, ринулся вон из кухни, срывая на ходу женский фартук, бесцеремонно напяленный на него.
- Да я шучу, шучу, - раздалось ему вслед, но он знал: она совсем не шутила.
Хорошо, что пришел Денис - очень вовремя.
- О, как вкусно пахнет! Здравствуйте... Надя.
- Наконец-то! - обрадовалась Надя. - А то все "тетя" да "тетя". Скоро обед. Первая тарелка - Лерочке. Как там она? Еще не проснулась? Ну пусть спит.
- Какой на улице ветер! Просто свирепствует...
Денис, здоровый и краснощекий, с трудом вписывался в их новый дом. Он был любим и любил простую, славную девушку - никаких проблем, никаких терзаний! - был душой общества на факультете, форвардом в университетской сборной, все у него было хорошо и прекрасно, а к болезни матери он привык. Да и не знал он правды. Поболеет и выздоровеет, чего там?
- Мама спит, значит, - машинально повторил он, приоткрыл дверь спальни и тут же закрыл, даже не разглядев в полумраке мать.
- Ветер, говоришь? - переспросила Надя. - Это к перемене погоды. Вот увидите, все теперь как начнет таять, только держись!
С Денисом она мгновенно перенимала его небрежный стиль, иногда даже молодежный сленг: очень хотелось нравиться, а почему - она и сама не знала. "Хамелеон какой-то, - растерянно думал Женя, а сам все чувствовал ее зрелое, упругое тело и как она вся-вся прижалась к нему и даже просунула между его ног свою ногу. - Стерва! - снова подумал он. - И всегда такой была. Бедный Венька! Так же, наверное, его охмурила".
Борщ был потрясающим, а котлеты - еще лучше.
- Картошечки, Денек, маловато. - Надя стрельнула озорным взглядом в Женю. - Папа твой поленился, мало почистил.
- Что ж ты, пап? - поддержал игру ничего не подозревавший Денис. Совсем в институте своем разленился?
