Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
– У нас не скачки. Надеюсь, я вернусь через неделю. Самое большее – через две. Я не хочу оставлять ее там одну, ее мать сейчас не в таком состоянии, чтобы поехать к ней. На следующей неделе ее начнут облучать. – Тимми вдруг почувствовала, что с нее довольно. Она была опустошена. Их любовь превратилась в «мыльную оперу», он – романтический герой, который без конца спасает всех, но только не ее, а она стоит в сторонке и ждет его, ждет, ждет и все понимает. История затянулась. Она ждала его уже слишком долго. – Я позвоню тебе, как только пойму, в каком Жюли состоянии, – сухо сказал он. Тимми не проявила того понимания, которое он надеялся от нее получить. Она вообще отказалась его понять, если уж на то пошло, и это было так на нее не похоже. Тимми чувствовала, что дошла до предела. Может быть, даже вышла за предел. Она уже ничего не понимала. Все зависело от того, как Жан-Шарль поступит сейчас и долго ли еще он будет заставлять ее ждать. А может быть, у него появится еще одна отговорка столь же драматического характера. Однако все его отговорки имеют вполне уважительные причины, если уж называть их отговорками. Тимми уже не знала, чему ей верить, а чему нет, знала только, что он ничего не придумывает, все так и есть. Просто трудно еще раз такое пережить. Она считала минуты, и каждая минута тянулась как день, и она так сильно его любила.
– Я позвоню тебе оттуда, – сказал Жан-Шарль и хотел разъединиться, но она его спросила:
– Мне стоит прилететь в Париж и ждать тебя в отеле?
Это было бы разумнее, чем ждать его в Лос-Анджелесе. Жан-Шарль задумался, и ей показалось, что думает он слишком уж долго.
– Нет, зачем тратить здесь время впустую? Лучше оставайся у себя, там ты хотя бы можешь работать. Как только я вернусь, так сразу же и позвоню, и тогда ты сможешь прилететь.
Его ответ снова разбудил ее подозрения. Почему он хочет, чтобы она ждала в Лос-Анджелесе? Какой он придумает следующий предлог, какую найдет отговорку? Может быть, уже нашел. В голове у Тимми неотступно звучал голос Джейд, пророчившей ей предательство и обман. Может быть, она права. Может быть, Жан-Шарль ей просто морочит голову.
Тимми сняла чемодан с кровати и легла. Она глядела в потолок и думала: в самом деле его дочь разбилась, или ты все придумал? Может быть, Джейд права? Может, это лишь игра? Может быть, он просто тянет время, или у него не хватает духа оставить семью, а ей, Тимми, он не хочет в этом признаться? Она совсем запуталась. Заснуть ей не удалось. Она всю ночь бродила по дому словно потерянная и ждала, когда он позвонит. Жан-Шарль позвонил через двенадцать часов после своего последнего звонка. С головой у Жюли ничего страшного, а вот с ногами очень серьезно. Ей придется четыре недели лежать в Италии в больнице на вытяжке. Раньше, чем через четыре недели, он не сможет ее перевезти и не может оставить в больнице одну. Она в полном отчаянии. Тимми, слушая его рассказ, тоже пришла в полное отчаяние. Она пыталась ему сочувствовать, но не могла, и понимала это. У нее уже не осталось никакого сочувствия. Тимми просто сказала ему, что, конечно, пусть он делает все, что считает нужным, а когда освободится, пусть ей позвонит. Больше ничего.
Утром она молча прошла в свой кабинет. Было первое сентября. Дэвид поглядел на Джейд, а Джейд с улыбочкой предложила ему не теряя время выписать ей чек на тысячу долларов. Но чек чеком, а расстроились они за Тимми ужасно. Тимми закрыла за собой дверь кабинета и отрезала их от себя.
Все утро она спокойно работала над эскизами, а потом объяснила им, что дочь Жан-Шарля попала в аварию, будет лежать месяц в больнице в Италии, а он должен находиться рядом с ней. На этот раз Джейд не сказала ни слова. Ей было жалко Тимми, и Дэвиду тоже. Тимми была так расстроена, что ни Дэвид, ни Джейд весь день не решались с ней заговорить, и вечером она уехала домой, не попрощавшись с ними.
Поехала она сразу в Малибу, и Жан-Шарль несколько раз звонил ей туда и в субботу, и в воскресенье. Тимми старалась сочувствовать ему, жалела Жюли, так сильно пострадавшую во время аварии, но ей с большим трудом удавалось сдерживать себя и не высказывать ему, как она расстроена, разочарована, угнетена. Она не могла не задавать себе вопроса, сколько еще раз такое будет повторяться и увидит ли она Жан-Шарля когда-нибудь вообще. Хотела позвонить сестре Анне и попросить ее молиться усерднее. Но может быть, Господь уже ответил на молитвы сестры Анны? Может быть, Тимми не суждено быть вместе с Жан-Шарлем, и благодаря молитвам это стало очевидно? Тимми трудно было разобраться во всем этом, и, слушая Жан-Шарля, она чувствовала, что с каждым днем доверяет ему все меньше и меньше. Сколько еще времени он будет отодвигать и отодвигать их встречу? Он поклялся, что ему нужен месяц, это самое большее, и она кое-как протянула сентябрь, все еще стараясь верить ему. Свою беременность Тимми пока удавалось скрывать. И она до сих пор ничего ему не сказала. Но нервы ее были на пределе, она готова была взорваться в любую минуту. Но держала готовых вырваться на волю демонов в узде. Ей не оставалось ничего иного, она могла только ждать. Или отказаться от него, но к этому она была еще не готова. Ей хотелось верить ему, и все висело как на волоске.
Двадцать пятого сентября Жан-Шарль привез Жюли в Париж, и Тимми опять заказала свой номер в гостинице. Об Эйфелевой башне она уже и думать забыла. Он может прийти к ней в «Плаза Атене» или куда захочет. Она хотела просто увидеть его, и так ему и сказала. А он позвонил ей в тот вечер, когда они с Жюли вернулись, и сказал, что Софи поклялась, что, если он уйдет от них и будет жить отдельно, она не желает его больше никогда ни видеть, ни слышать, а у жены неблагоприятная реакция на облучение. Жан-Шарль рассказывал ей все это, и у него в голосе были слезы. Тимми сидела, прижав к уху трубку и тупо глядя в пустоту; лицо ее ничего не выражало. Все это она уже слышала – детские истерики, рак, химиотерапия, облучение, переломы ног, аварии, черепно-мозговые травмы… что еще осталось? Может быть, заболеет собака, уйдет домработница, сгорит дом дотла, и он будет заново отстраивать его голыми руками, и уж, конечно, как тут уйти. Сколько еще, по его представлению, Тимми должна ждать его, пока он не желает ударить палец о палец? Чтобы оставить семью и уйти из дому, ему недостаточно женщины, которая его любит, это ясно как день. Тимми подумала, как хорошо, что она не сказала ему о ребенке, все равно это ничего бы для него не изменило. Он заперт в этой своей ловушке навсегда. Сейчас Тимми это увидела. Теперь ей оставалось только собрать все свои силы, чтобы встать и уйти от него. Да ей и уходить никуда не надо, они не виделись больше пяти месяцев и, вероятно, никогда больше не увидятся. Теперь Тимми должна сделать то, что, судя по всему, не мог сделать он, – поставить точку. Он не дает ей другого выбора. Не может же она сидеть здесь как последняя дурочка, с его ребенком в животе и верить, что он к ней вернется. Не вернется, это очевидно. Тимми и хотела бы верить ему, но уже не могла. У него есть тысяча предлогов, миллион убедительнейших доводов навсегда остаться там, где он сейчас. Он – всего лишь иллюзия, голос в телефонной трубке. Обещание, которое никогда не исполнится, давно пора это понять. Джейд была с самого начала права, она говорила Тимми, остерегала ее. Тимми ее и слушать не хотела, но глаза у нее наконец открылись. Сейчас она слушала, что говорит ей Жан-Шарль, и по ее лицу лились слезы. Это были слезы и горя, и гнева, и когда он попросил Тимми посмотреть на ситуацию здраво, она взорвалась:
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
