Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
— У тебя это заняло много времени.
— Где же много? — возразила она. — Если подобные мне живут тысячу и больше лет, то разве три года — много?
— Тысячу или больше? Тебе можно позавидовать.
— Зачем? Если ты вернешь магию в этот мир, ты проживешь не меньше. Маги живут дольше обычных людей.
— Я верну ее, — и добавил, улыбаясь: — Очень уж хочется подольше пожить.
Здесь, в пещере, было очень неуютно. Сухие стены тонкая взвесь пыли и песка наполняла воздух, то и дело становилось трудно дышать. Камни давили, как тиски, и кони бесились, молотя копытами, грозя переломать своим хозяевам ноги. Но те справлялись и вели испуганных животных дальше.
Потом стены резко раздвинулись и пещера стала большой. Не такой большой, как в горах Кипра, под Килани, — свод ее был виден, хотя на троих у них был всего один факел. Здесь не было ни спокойного, как зеркало, озера, ни искр хрусталя в стенах, ни соляных столпов — ничего, на что стоило бы кинуть взгляд. В такой пещерке проще всего было представить стадо, укрывшееся от непогоды, и двух-трех пастухов...
Или плотника с женой и чудесно родившимся ребенком, спокойно спящим в яслях...
Дик перекрестился и старательно прочел «Pater Noster». Вслух.
— Не бойся, — усмехнулся Трагерн. — Здесь нет Далхана. Можешь не стараться.
— Друид, если ты еще хоть раз вмешаешься, когда я буду молиться, получишь по ушам.
— Молчу-молчу.
Молодой рыцарь на всякий случай проговорил скороговоркой Credo, после чего огляделся.
— Ну и где здесь печать? И как ее нужно снимать?
— Печать не здесь, — сказал Трагерн, оглаживая по крупу наконец утихомирившегося коня.
— Так зачем мы сюда поперлись?
— Ты дашь мне договорить? Печать не здесь, но попасть в то место, где она находится, можно отсюда. И, кстати, легче всего. А как ее снимать, я не знаю. Я никогда ее не видел, и, думаю, Гвальхир тоже. Насколько я понимаю, ты и сам поймешь, что нужно делать, когда ее увидишь.
Дик снял камзол, стащил верхнюю рубашку и надел другую, поплотнее. Потом извлек из тюка тщательно завернутую в замшу кольчугу лорда Мейдаля и развернул ее. Тонкое плетение даже в свете факела сияло мягким лунным серебром. Он погладил кольчужку, полюбовался и ловко нырнул в нее. Металл облек его, как вторая кожа. Сколько он ни рассматривал это изделие неведомых мастеров, сколько ни оглаживал, не смог найти ни одного заусенца. А может, эту кольчугу делал не кузнец, а ювелир? Похоже на то.
Этот чудесный доспех был так тонок и легок, что его вполне можно было надевать на рубашку. Каждый раз Дик выбирал рубаху потолще, но в глубине души понимал, что это не обязательно.
Поверх он надел и плотно запахнул камзол. Затянул пояс с мечом — все тем же клинком лорда Мейдаля, не раз уже спасавшим его от гибели.
— Ты как на войну собираешься, — заметил Трагерн.
— Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил, — невозмутимо ответил Герефорд. — Вот я и подстилаю. На всякий случай... Ну где там ваша печать? Показывай!
Трагерн распустил завязки вьюка и вынул черный мешочек. Оттуда появился маленький, словно игрушечный, золотой серп, на этот раз не с бирюзой, а с единственным рубином на кончике, потом небольшая палочка, изрезанная рунами огама, и горсть зерна. Молодой друид показал палочку Дику:
— Знаешь, что это такое?
— Откуда же мне!
— Омела. Дитя громовой стрелы. Если здесь, в пещере, прогремит гром или молния сверкнет, не пугайся. Все нормально. Обычная друидическая магия.
Он поднял руку, сжимая ладонь горстью, и осторожно разжал пальцы. Струйка золотистого зерна потекла вниз, но, не достигая пола, исчезала в воздухе. Тотчас потянуло свежим ветерком — не тем, что приходил со Средиземного моря и по вечерам разливался по берегу, и не восточным, надоевшим Дику до тошноты, а холодноватым, звенящим от влаги, свежим, с запахом мокрых полей и леса. Так пахло в Корнуолле. Молодой рыцарь даже оглянулся и тут же ощутил, как стены и потолок большой пещеры раздаются вширь, теряются во тьме. Он их и раньше плохо видел, а теперь понял, что не увидит вовсе, даже если скудный факел внезапно превратится в огромный майский костер.
Серпиана изогнулась и вдруг упала на землю змеей. Арабский жеребец фыркнул, отступил, но Уэбо успел перехватить его за повод и удержать. Остальные кони, наоборот, притихли, даже тот, на котором ехал Трагерн. Они сбились в кучу, должно быть, вместе чувствуя себя спокойнее.
Они не кидались куда глаза глядят, спасаясь от магии, хотя от чародейства воздух сейчас буквально звенел. Должно быть, кони терпели потому, что это была друидическая магия, все-таки очень близкая и животным, и деревьям, и травам.
Трагерн опустился на одно колено и стал чертить серпом в пыли. За рубином, который увенчивал золотую игрушку, оставался красноватый след, который почти сразу исчезал, сменяясь зеленоватым контуром. Узор, который ученик Гвальхира рисовал на камнях, напоминал кельтскую вязь, каждый завиток которой наверняка имеет какое-то значение, но смысл этот давно забыт. Если кто и хранит его в памяти, то только друиды. Вслед за чертой от кончика серпа в пыли сами собой вспыхивали руны огама, переливаясь десятками цветов, и почти сразу гасли. Но ощущение, что они здесь, оставалось.
Трагерн больше не походил на недотепу-студиозуса, ученика какого-нибудь лекаря или писаря, который не может усвоить простейших рецептов или выучить самые элементарные латинские фразы. Его нелепое поведение в бою, когда каким-то чудом ему удавалось уцелеть, его неприспособленность к кочевой жизни, постоянные жалобы и странные требования — все это осталось в прошлом. В ученике друидов сейчас чувствовалась мощь, особенная сила, недоступная тому же Дику. Вокруг него быстро собиралась магическая энергия, закручивалась в тугой вихрь и уплотнялась. Теперь рыцарь-маг уже сомневался, сможет ли он подойти к своему другу, пропустит ли его образовавшийся вокруг Трагерна кокон.
Молодой друид положил серп в середину узора и вынул кусок сухой омелы. Воткнул в песок вертикально. Положил сверху руку.
— Превращайся, Серпиана, — сказал он глухо. — Мы уже на месте.
Тьма вокруг медленно рассеялась, так что вскоре даже факел стал не нужен, и Дик воткнул его в песок. Лишь на том пятачке, где они стояли, оставался небольшой песчаный круг — дальше начинался гладкий камень. Гладкий, как полы в замках.
Вокруг них уже не было пещеры, это больше всего напоминало грот. Великолепные стены, покрытые друзами горного хрусталя, соляные столпы такой правильной формы, словно их отделывал резец мастера, полукруглый свод, состоящий из валунов, испещренных искрами... И неизвестно откуда льющийся дневной свет. Он наполнял собой грот, преломлялся в тысячах граней и, казалось, звучал, словно музыка арфы.
Идеально ровный, будто отполированный пол представлял собой что-то вроде естественной мозаики. Плиты красного гранита соседствовали с белым мрамором, дальше лежал черный базальт с синей искрой, потом агат, рисунок которого напоминал причудливые следы, оставленные волнами на песке, и кварц с вкраплениями ярко-синего лазурита. Глубокие трещины разбегались в разные стороны, и лишь это указывало, что великолепный пол вряд ли сложен руками человека. Человек делает аккуратнее — и скучнее.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
