— Начинается, — произнес Шепчущий.
— Что начинается? — поинтересовалась Хель.
— Конец, — ответил Шепчущий, мягко мерцая. — Последняя схватка Порядка и Хаоса. Конец Всего.
И Хель увидела, как он меняется: каменная голова пустила побег, точно кошмарный цветок. Воздух начал сгущаться; и теперь она различила его истинное обличье, поначалу призрачное, но заметно проясняющееся. Сияющая фигура, чуть сгорбленная, прикрытые глаза на худощавом лице, посох с рунами, которые мерцали и кружились.
— Кто ты? — спросила Хель.
Шепчущий улыбнулся.
— Дорогая, я очень много кем был. Я был Мимиром Мудрым. Я был другом и наперсником Одина. Я был оракулом, который предсказал Рагнарёк. Мое имя Неназванный, ибо их у меня много. Но поскольку мы друзья, можешь называть меня Ветхий Днями.
Книга восьмая Безымянный
О чем мечтает раб?
Раб мечтает стать господином.
Книга Мимира, 5:15
Все ощутили сверхъестественный взрыв, прокатившийся по Девяти мирам, так что в сотне миль от его эпицентра собирались пурпурные облака, хлопали двери, выли собаки, уши кровоточили и птицы с криками падали с неба.
Ваны ощутили его и ускорили бег. Фрей превратился в дикого вепря, Хеймдалль — в серого волка, Браги — в бурого лиса, и все трое помчались со всех лап по тоннелям, в то время как Ньёрд возмущался, Фрейя ныла, а Идун благоразумно подбирала одежду на случай, если потом пригодится.
Толстуха Лиззи ощутила взрыв и поняла, что цель близка.
А у ворот Мира мертвых, пока пастор и Охотница с изумлением глазели на сцену на равнине под ними, экзаменатор номер 4421974 услышал взрыв и издал долгий, хриплый вздох облегчения, прежде чем тихо выскользнуть из своего хозяина и спуститься по коридору в Хель.
Началось то, что предсказывала Хорошая Книга.
Мертвые вышли на марш. Десять тысяч мертвых.
Хель молча размышляла о толпе, стоящей перед ней на равнине. Так много душ, но где же почтение? Почему они выстроились, словно армия? Что это за Орден такой, если даже над мертвыми его членами сама Смерть не имеет власти?
Хель обратила свою страшную половину лица к десяти тысячам.
— Умрите! — велела она.
Люди не пошевелились.
— Приказываю вам разойтись, — продолжала Хель.
Вновь никто не пошевелился; десять тысяч людей стояли как вкопанные, их взгляды были обращены к Нижнему миру.
Хель повернулась к Шепчущему.
— Твоя работа?
— Ну разумеется, — подтвердил он. — А теперь пошевеливайся и отдай мне девчонку.
— Девчонку?
В суматохе Хель почти забыла о Мэдди. Она посмотрела на часы смерти. Оставалось тридцать секунд. Она нарушила слово, данное Локи, и равновесие между мирами пошатнулось до самых корней. Хель не смела представить, что случится, если она нарушит слово еще раз. Она уже чувствовала, как набухают река и Хаос за ней, подобно биению больного сердца.
— Быстро! — рявкнул Шепчущий. — Каждое мгновение, которое она проводит в Нижнем мире, — излишний риск.
— Почему? — спросила Хель.
Она посмотрела на спящую девочку, привязанную к жизни мотком шелка. До сих пор она почти не думала о ней. При наличии Локи и Шепчущего времени замечать четырнадцатилетнюю девочку не было.
Сейчас же Хель рассмотрела ее как следует; отметила ржаво-красную подпись, вновь поискала в памяти сходство — возможно, девочка напоминает кого-то из родственников, из дней, когда асы правили мирами…
— Кто она? — поинтересовалась Хель.
— Никто, — ответил Шепчущий.
— Забавно. Локи сказал то же самое.
Шепчущий нетерпеливо засветился.
— Она никто, — повторил он. — Просто отдай ее мне. Перережь нить прямо сейчас, пока можешь…
Профиль Хель не выражал ничего, когда она осторожно потянулась мертвой рукой. Она задержала ладонь на лице Мэдди.
— Ну же, — настаивал Шепчущий. — Убей ее, и я верну тебе Бальдра.
Хель улыбнулась и коснулась нити, которая все еще привязывала Мэдди к жизни. Нить слабо замерцала при ее прикосновении, засветилась, точно рунная метка на руке девочки…
— Эта рунная метка… — протянула Хель.
Восемнадцать секунд.
— Прошу тебя! Времени нет!
Хель взяла руку девочки живой рукой. Эск вспыхнула неистовым красным — и в этот миг Хель поняла. Мировой ясень. Древо Молнии. Первая руна Нового алфавита. Теперь она догадалась, кого Мэдди напомнила ей — не своим обличьем, а своей подписью, — и обратила к Шепчущему улыбку, которая иссушала богов.
— Так вот зачем она тебе, — сказала Хель. — Вот зачем ты привел ее сюда. И Локи — тоже понятно, зачем он тебе понадобился.
Шепчущий отчаянно гримасничал.
— Я воздвигну тебе замок, Хель, — пообещал он сочащимся медом голосом. — Когда Бальдр восстанет из мертвых, вы вместе возляжете в Небесной цитадели.
Хель прижала пальцы к губам. Какое странное ощущение: ее живая сторона залилась краской. А она-то считала себя преодолевшей все это. Старая, как вечность, сухая, как пыль, она не ожидала такого наплыва чувств, такого почти девического прилива надежды…
Хель протянула руку, чтобы оборвать нить.
Мировой змей промчался через ворота вдвое быстрее скорости сна. Мэдди и Тор едва успели спрыгнуть, прежде чем Йормунганд нырнул головой вперед в реку, причем Старость его хвост так и не выпустила. Поднялась стена воды, облака эфемеров взорвались во все стороны. Кое-кто из сновидцев уже прошел на тот берег; и Мэдди, которая теперь видела серебристую нить, что связывала ее обличье с физическим телом, направилась вслед за ними сквозь сужающийся пролом…
За ней шли бесчисленные сновидцы. Одни были людьми, другие несомненными демонами, кто-то владел рунами и цветами богов, кто-то маршировал, как машины, или пошатывался, как ночные кошмары, и все они просачивались, кишмя киша, к свободе.
Тор удерживал чудовищ на берегу. Обитатели Нижнего мира: сны и сновидцы, создания Хаоса, машины разрушения, змеи, подменыши и весь прочий сброд, который хотел бы проникнуть через брешь в Восьмой мир, — в основном обходили его далеко стороной, и, хотя Тор не мог заслонить ворота от всех до единого, лишь самые хитрые и проворные сумели последовать за Йормунгандом из Нижнего мира в Сон.
