Самолёт взлетел и набрал заданную высоту. Стюардессы прошли по салону, проверили всё ли в порядке и ушли готовить к раздаче «Кока-колу» и спиртное. В этот момент двое, за которыми я наблюдал, поднялись со своих мест. Один быстро прошел в пилотскую кабину, а другой встал в голове салона и достал из-под плаща автомат Томпсона.
— Спокойно, господа! Всем оставаться на своих местах! Если никто не будет дёргаться, всё пройдёт спокойно, и ничего особенного не случится. Самолёт приземлится в Галифаксе, где мы выведем одного пассажира. Потом вы полетите дальше в Париж.
Я потянулся за «Писмейкером» и тут же почувствовал, как в бок мне упёрся ствол пистолета.
— Спокойно, испанец! Сиди и не рыпайся!
Сидевший через проход от меня полный бизнесмен смотрел недобрым взглядом и усмехался.
— Вам нужна микроплёнка? — спросил я.
— Не только. Нам приказано доставить так же и тебя. Но если ты будешь дёргаться, нам разрешено не брать тебя живым. Понял? И вы, мисс, не делайте резких движений. Я могу испугаться и выстрелить.
Он снова усмехнулся, а я ответил ему улыбкой. Этот тип думал, что их дело уже в шляпе. Я посмотрел на Аниту и опять улыбнулся. Девушка смотрела на меня испугано и обречено. Она тоже решила, что мы окончательно проиграли. Ну что ж, посмотрим. Матвей Кривонос ещё не сказал последнего слова.
Я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и сосредоточился. Секунд через пятнадцать своего субъективного времени, которое значительно ускорилось, я быстрым движением распрямил лежавший на спусковом крючке палец, взял Кольт за ствол, выдернул его из неподвижной руки и стукнул «пожилого бизнесмена» рукояткой по лбу. У того, что стоял в голове салона с автоматом, была неплохая реакция. Он успел заметить неладное и направил в мою сторону ствол автомата, перед тем, как получил пулю из «Писмейкера».
Я снова закрыл глаза и сделал несколько вдохов. После этого я встал и прошел к пилотской кабине, перешагнув через два неподвижных тела. Проходя мимо буфетной, я забрал с подноса у онемевших от страха стюардесс рюмку коньяка и выпил её залпом.
В дверях пилотской кабины стоял гангстер и держал пилотов под прицелом пистолета. В рёве моторов он вряд ли слышал выстрел «Писмейкера», шум падения тела и мои шаги. Но что-то заставило его обернуться. Наверное, интуиция. Взгляд, которым он скользнул по мне был какой-то стеклянный и отрешенный.
— Ещё шаг, и я убью их! — крикнул он.
— Ты что, самоубийца? — поинтересовался я и приказал, — Брось ствол!
Четыре выстрела прозвучали почти залпом. Стрелял этот отморозок быстро и точно. Два выстрела из его «Кольта» уложили наповал обоих пилотов, третий ранил в руку штурмана. Четвёртый выстрел, уже из «Писмейкера», разнёс ему вдребезги затылок.
— Он убил пилотов! Он убил пилотов! — в панике заорал борттехник.
— Кретин! — орал на меня раненный штурман, — Какого черта ты вмешался? Мы же взяли курс на Галифакс!
— А теперь бери на Париж, — спокойно ответил я, пряча пистолет, — Если тебя перевяжут, сможешь задать новый курс?
— Я-то смогу. А кто самолёт поведёт? Кто его посадит? Ты, что ли?
— Придётся мне, если больше некому, — ответил я и, подойдя к пилотскому креслу, сказал борттехнику, — Помоги освободить место. А ты, — я обратился к радисту, — приведи сюда девушку из двенадцатого ряда. Она в сарафане из коричневой кожи.
— А ты, что, справишься с машиной? — спросил меня борттехник, когда мы с ним оттащили в сторону мёртвого пилота.
— Как-нибудь справлюсь, — ответил я, усаживаясь в кресло пилота.
— Как-нибудь не надо, это — не Форд. Здесь надо наверняка, — процедил сквозь зубы штурман.
— Могу и наверняка. Если у тебя есть выбор, и я тебя не устраиваю, то могу уйти. А если нет, то лучше займись расчетом нового курса. Сейчас придёт моя подруга и тебя перевяжет, а пока не тяни время. А то улетим, черт знает куда, и горючего до Парижа не хватит.
Дверь пилотской кабины открылась, но вместо Аниты вошел плотный мужчина с пистолетом в руке. Я успел вспотеть (четвёртый, Время побери!) прежде, чем он скомандовал:
— Бросай оружие! Руки за голову! Я — сержант Сивер, ФБР! Бросай оружие, я сказал! Стрелять буду!
— Спрячь пистолет, сержант! — ответил я как можно миролюбивее, — Спрячь, если не хочешь грохнуться в океан. Где ты был, когда я с гангстерами разбирался?
— Кто такой?
— Бывший лейтенант Рауль Солано, бывшего спецподразделения «Омега» А в настоящий момент — пилот этого самолёта. И если ты хочешь, чтобы все пассажиры утонули в океане, а не прилетели в Париж, стреляй.
Сержант, поколебавшись, спрятал Кольт за пояс, закурил и уже спокойным тоном сказал:
— Извини, приятель, — он похлопал меня по плечу, — Здорово ты их! Я даже не понял толком, как ты это сделал.
— «Омега» есть «Омега», — скромно ответил я, — Чему-то нас научили. Можно попросить тебя об одной услуге, сержант?
— Для тебя, лейтенант, что угодно.
— Тогда подготовь рапорт, что бандитов обезвредил ты, а я только взял управление самолётом. Понимаешь, в Европе «Омега» пользуется дурной славой, и мне не улыбается объясняться там с НКГБ. У меня в Париже срочное дело.
— О'кей, Рауль! — усмехнулся Сивер.
В этот момент подошла Анита. Она всё быстро поняла и перевязала штурмана. Тот через несколько минут выдал мне новый курс, я его отработал и включил автопилот. Радист передал на землю о случившемся. Причем, по нашей просьбе он изложил мою версию происшедшего, не упоминая о моей принадлежности к «Омеге». Я прошел к Аните.
— Рауль, — спросила она, — а ты действительно сможешь вести самолёт и посадить его в Париже?
Я чмокнул её в щечку, улыбнулся, откинулся в кресле, закрыл глаза и тут же услышал Магистра:
— Матвей, придётся нам повременить с твоим возвращением. Вряд ли Солано сумеет посадить самолёт.
— Да уж, пожалуй, — согласился я, — Как там с Корой?
— Всё нормально. Ей пришлось нелегко, но она справилась и, как я понял, тоже собирается домой.
— Вы там, в Париже, с моим возвращением тоже не затягивайте
Я вздохнул, встал и ещё раз поцеловал Аниту.
— Справлюсь, будь спокойна.
Впереди был долгий, десятичасовой полёт до Парижа.
Глава XII. Магистр.
Do not for ever with thy veiled lids
Seek for thy noble father in the dust.
W. Shakespeare
Нельзя же день за днём, потупя взор, почившего отца искать во прахе.
В. Шекспир (англ.)
«Let Hercules himself do what he may, the cat will mew, and dog will have his day»[7]. Я отложил томик Шекспира. Великий англичанин был тысячу раз прав, и мысли его были глубоки до такой степени, что до сих пор не исчерпаны до дна. Насколько мне известно, Старый Волк с творчеством этого гения знаком слабо, чтобы не сказать больше. Конечно, его молодые годы прошли на планете Плей, где Шекспир не котировался, а Высоцкого просто не знали. И там так же неизвестны слова другого гения, сказанные четыре столетия спустя, но удивительно созвучные с Шекспиром. «Не дозвучал его аккорд и никого не вдохновил. Собака лаяла, а кот — мышей ловил».
