Его тело начало возрождаться — медленно, но верно. Час от часу дело шло быстрее, и вот уже тело обрастает новой кожей, сбрасывая безнадежно разрушенные ткани на пол пещеры, где они смешиваются с грязью.
Маггиор Тот стоял на вершине лестницы, ведущей в пещеру. Уинлокская Мамушка не позволила ему спуститься повидать Оскана, и он решил хотя бы побыть как можно ближе к мальчику, которого полюбил как племянника, если не как сына. Старый ученый был уверен, что Оскан умрет. От таких ожогов невозможно излечиться. А оставив мальчика одного в холодной сырой пещере, ведьмы только приблизили его смерть. Магги печально покачал головой: Оскан еще так юн, в нем столько неслыханной силы, которую теперь так никто и не увидит. Бедная Фиррина! Скоро она потеряет своего друга, юношу, который, возможно, однажды стал бы ее супругом…
Маггиор шумно вздохнул и испуганно вздрогнул, когда его вздох эхом вернулся к нему из гулкой пустоты подвала. Только тут он понял, что остался один. Ведьмы и целители давно разошлись, чтобы заняться ранеными на верхних этажах. Воспользовавшись этой возможностью, ученый стремглав кинулся вниз по ступенькам. Он сам не знал, что, собственно, станет делать, когда окажется в пещере. Наверное, просто попрощается с мальчиком. С Осканом, который умел и взывать к таинственным силам, и широко, простодушно улыбаться друзьям…
Лестница оказалась крутой, а факел Маггиора едва горел, бросая на ступени дрожащее пятно света. Но все же ученый благополучно спустился в подвал, нашел вторую лестницу, одолел и ее и оказался в пещере. Ноги тут же увязли в грязи. В пещере оказалось страшно холодно и стоял какой-то странный сырой запах, такой густой, что Маггиор даже закашлялся. Запах был не то чтобы неприятный, просто очень резкий, как в лесу после грозы, но гораздо насыщеннее и с примесью каких-то природных солей.
Маггиор поднял над головой факел и разглядел очертания низкой лежанки у стены. Он на ощупь подошел к ней и тут с внезапно нахлынувшим отвращением и жалостью заметил струи слизи, стекающей с изуродованной кожи Оскана. Не в силах поверить собственным глазам, Маггиор поспешно снял свои окулярусы, протер линзы рукавом и, наклонившись ближе, взглянул еще раз.
Оскан лежал, сложив на груди руки, сквозь тонкую плоть просвечивали кости, губы влажно блестели на свету. Маггиор упал на колени и зарыдал. Теперь он убедился, что глаза не лгали ему — он стал свидетелем настоящего чуда. Когда мальчика принесли в пещеру, его кисти были сожжены дотла, а лицо превратилось в черную маску без губ, носа и других черт.
Старый ученый опустил руки в целебную грязь, пытаясь найти нужные слова. Он не молился уже много лет. Но слова пришли сами.
— Слава тебе, богиня, — просто сказал он и склонился до земли, пока его лоб не коснулся холодной жижи.
Глава 31
И вот Сципион Беллорум вывел конницу на равнину. Огромное войско медленно вышло на поле, и дозорные Фростмарриса тут же подняли тревогу. Со стен города враги были похожи на темное пятно, расползающееся по чистейшей зеленой скатерти, изорванной боями. Вновь и вновь на улицах столицы раздавались тревожные звуки рога, и войска Айсмарка спешили занять свои позиции на внешних укреплениях. И хотя никто не выказывал страха, подспудная тревога звенела в воздухе: вражескую армию ведет Сципион Беллорум! Сам легендарный полководец вышел на поле боя!
Фиррина, Тараман-тар и Тарадан наблюдали за медленным приближением неприятельской конницы с наружного оборонительного вала.
— Ему нужна я, Тараман. Он хочет сразиться со мной на поле брани.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, дорогая. Похоже, ты его здорово разозлила! — мелодично промурлыкал повелитель барсов. — Но это вовсе не означает, что ты должна принимать его вызов. Пусть ждет, сколько ему вздумается, а еще лучше — подойдет поближе к баллистам и лучникам, и тогда посмотрим, как долго он усидит на своем породистом скакуне, элегантно держа повод одной рукой.
— Нет, я должна выйти, Тараман. Он хочет решить исход войны здесь и сейчас. Мы измотали его хваленую армию до предела, и он жаждет раз и навсегда покончить с нами. А разве может быть способ сделать это вернее, чем убив меня в смертельном поединке? — Фиррина говорила ровно и спокойно, однако в ее душе закипала жгучая ненависть. — Сципион Беллорум… Он один в ответе за эту войну. Каждый погибший солдат, каждый погибший лавочник или крестьянин, каждый сожженный город на его совести. И я хочу воздать ему по заслугам.
Золотые глаза Тарамана смерили королеву долгим, пытливым взглядом. Барс знал, что она думает об отце и об Оскане.
— Но твоему народу нужно, чтобы было ради чего сражаться дальше. Если ты погибнешь сегодня, война будет проиграна и Айсмарк превратится в новую провинцию империи.
— Я могла встретить смерть каждый раз, когда выходила на поле брани, Тараман. Такова судьба Линденшильдского рода, судьба любого монарха-воина, ты же знаешь. Но если я не приму вызов Беллорума, меня перестанут уважать так, как сейчас, и он это знает. Я должна идти.
Тараман склонил голову, соглашаясь с ее словами.
— Тогда с тобой пойдет твоя конница и барсы! Тарадан, передай приказ войскам!
Но не успел заместитель командующего двинуться, как Фиррина подняла руку.
— Стойте! — Королева помолчала, собираясь с мыслями. — Я не могу просить вас участвовать в битве. Вы и так уже достаточно сделали в этой войне, и теперь я должна признать, что никакой помощи от вампиров и вервольфов уже не придет. Умру я сегодня или через неделю, по сути дела, не имеет значения. — Она выпрямилась и со слезами на глазах добавила: — Я освобождаю вас от союзнических обязательств, можете отправляться домой в Ледовое царство. Спасибо вам, и ступайте с миром.
Несколько мгновений Тараман-тар удивленно смотрел на нее, а потом вдруг поднялся на задние лапы, нависнув над Фирриной, будто живая и разъяренная крепостная башня. Он призывно прорычал, обратив морду к небу, и три тысячи снежных барсов ответили ему дружным ревом.
Опустившись на все четыре лапы, Тараман сказал:
— Позволь напомнить тебе, королева Айсмарка, что я как тар Ледового царства равен тебе и у тебя нет ни власти, ни права исключать меня из союза. По законам снежных барсов клятва дается на всю жизнь. Зови своих воинов, мой друг и союзник, мы идем на битву!
Фиррина подошла к огромному барсу и крепко обняла его, зарывшись лицом в густой мех, и не только услышала, но и почувствовала, как тар утробно заурчал.
— Спасибо, Тараман, — просто ответила она и повернулась к его помощнику: — Тарадан, созывай войска.
Тот поклонился и, отойдя в сторону, громко рявкнул. Позади оборонительного вала солдаты и барсы приготовились действовать.
Сципион Беллорум надменно обозревал защитные сооружения. Королевка выйдет на бой. У нее просто нет выбора. Тут-то он ее и прихлопнет, вместе с ее балаганной конницей. Говорящие леопарды, эта ошибка природы, ни за что не устоят перед залпом двухсот тысяч пистолей и карабинов — а у каждого из имперских всадников было и то и другое. По приказу полководца они откроют огонь по рядам противника, и уже этого будет достаточно, чтобы смести несчастные шесть тысяч воинов Айсмарка. Если кто из котиков и выживет, то пустится наутек, поджав пятнистый хвост.
