— Абсолютно уверен, любовь моя. Ты — намного большее, чем то, чего я ожидал от жены, но именно то, чего я хотел.
Мадлен ничего не ответила, вбирая в себя его успокаивающий взгляд, а Рейн погладил большим пальцем ее нижнюю губу.
— Я тебе еще в самом начале говорил, что ты слишком мало веришь в собственную привлекательность.
— Говорил, но я не думала, что ты это серьезно.
— Надеюсь, теперь-то ты мне веришь?
— Да, но разве это удивительно, что я не могла надеяться на твою любовь, если ты даже не остался со мной в нашу первую брачную ночь.
— Нет, в этом ничего удивительного нет. Это моя непростительная вина, я понимаю.
Мадлен нахмурилась.
— Мы еще вообще не провели ни одну ночь вместе, не говоря уже о нашей первой.
Рейн с видимым раскаянием нежно поцеловал ее в губы.
— Я собираюсь безотлагательно искупить свою вину. Начиная с этой ночи ты будешь спать в моей кровати.
Мадлен одобрительно вздохнула и опять положила голову Рейну на плечо.
— Должен сказать, что ты стала настоящей соблазнительницей, — заметил он, касаясь губами ее волос.
Она улыбнулась.
— Мне помогли. Я решила, что мне нужно больше знать и уметь, чтобы завоевать такого мужчину, как ты. Поэтому я обратилась к Арабелле и Розлин с просьбой рассказать, как они добились любви своих мужей. Они любезно меня проконсультировали, а их знакомая куртизанка преподала мне несколько уроков своего искусства.
— Куртизанка? Правда? Я хочу услышать эту историю.
Лицо Мадлен зарделось.
— Когда-нибудь я тебе все расскажу, но пока не буду разглашать свои новые знания. Ты все равно намного превосходишь меня в умениях.
— Ну ладно. Но я предлагаю стремиться к большей открытости в наших отношениях. Между нами было слишком много недомолвок. Хватит уже секретов, ты согласна, дорогая?
Она опять подняла голову, чтобы взглянуть на него.
— А как же твои шпионские секреты?
— Конечно, некоторые из них должны остаться тайной, — согласился Рейн.
— То есть ты намереваешься продолжать свою карьеру тайного агента?
— Министерство иностранных дел сейчас не нуждается в получении разведданных, но я подумываю о сотрудничестве с Министерством внутренних дел. Пока еще не решил окончательно.
Мне, наверное, и так хватит забот, например, вытаскивать Фредди из всяких неприятностей.
На губах графа заиграла добрая улыбка.
— Полагаю, мы обязаны ему нашей семьей, в конце концов. Если бы не он, я бы тогда не встретил тебя на том постоялом дворе.
Усмешка в его глазах наполнила ее сердце радостью.
— Мы обязаны также и барону Эккерби, — заметила Мадлен. — Хотя лучше его не упоминать.
Лицо Рейна стало мрачным.
— Я все еще считаю, что ты зря не дала мне пристрелить его на той дуэли. Я бы это точно сделал, если бы знал, что он тебя шантажирует.
Мадлен сдавленно хохотнула.
— Очень хорошо, что ты не знал.
— Да, меня удивляет, что у него хватило наглости конфликтовать с тобой. Ты должна была сразу прийти ко мне, когда узнала о проблемах своего брата.
— Так и нужно было сделать, теперь я это понимаю. Обещаю, что в будущем буду делать, как ты говоришь.
— Я надеюсь на это. Ты слишком уж независима. Себе во вред, милая моя Мадлен.
Поднеся ее ладонь к губам, он слегка коснулся ими ее пальцев.
— Как видишь, меня не все восхищает в твоем характере. Наряду с достоинствами у тебя немало и недостатков… как и у меня. Да еще и моя бабушка.
Веселость Рейна мгновенно исчезла без следа.
— Я должен еще раз просить у тебя прощения за ее отвратительное предложение. Думаю, ты никогда ее не простишь.
— Это будет нелегко, но я постараюсь. Я не хочу стать причиной вашей ссоры.
— Причина ссоры — в поведении бабушки, и она хорошо знает, как можно исправить положение. Если она этого не сделает, я прерву с ней всякие отношения.
— Она — твоя семья, Рейн. И она в таком возрасте, когда нелегко менять свои принципы.
Граф покачал головой, восхищаясь ее великодушием.
— Ты продолжаешь удивлять меня.
Эта похвала вызвала в Мадлен волнение и радость, но Рейн не дал ей возможности долго наслаждаться этим чувством.
— Говоря о семье… — Он указал рукой в сторону своего массивного письменного стола. — Видишь там шкатулку? В ней фамильные драгоценности рода Хэвилендов. И теперь они по праву принадлежат тебе.
Мадлен была тронута его широким жестом — Рейн полностью признавал ее своей графиней. Но для нее намного важнее быть его женой.
— Я никогда не стремилась владеть твоими драгоценностями, Рейн. Мне нужна только твоя любовь.
Он нежно коснулся ее щеки тыльной стороной ладони.
— Ты даже не представляешь, как много это для меня значит, любовь моя. И я тоже хочу твоей любви… больше всего на свете. А также твоего доверия и верности. Я завидовал твоему брату, которому ты на этой неделе проявила столько преданности. Но я понимаю, что должен буду заслужить такое же отношение к себе.
Мадлен глядела на него с торжественной серьезностью.
— А знаешь, чего я еще хочу, Рейн? Я хочу, чтобы наш брак был настоящим, а не по расчету. Я знаю, ты женился на мне только для того, чтобы получить наследника, но я хочу стать для тебя любимой женой.
— Я полностью поддерживаю твое стремление иметь настоящую семью. Как насчет того, чтобы начать все с нуля, дорогая?
— Я бы этого очень хотела.
— Ну так решено. С этой минуты мы начинаем нашу семейную жизнь заново.
— И сегодня ночью я буду спать в твоей постели? — спросила она с надеждой.
— Естественно. Ты правильно сказала, что у нас не было настоящей первой брачной ночи, но я предупреждаю тебя, сегодня я собираюсь тебя соблазнить.
Мадлен потянулась и обняла Рейна за шею в ожидании сладкого поцелуя.
— Я не буду возражать. Ты же знаешь, у меня никогда не хватало сил сопротивляться тебе.
Засмеявшись, Рейн склонил голову, чтобы поцеловать ее.
* * *
Их вторая брачная ночь разительно отличалась в лучшую сторону от первой, благодарно отметила Мадлен. И началась она с романтичного ужина на двоих. После чего Рейн, минуя ее спальню, повел жену в свою собственную.
Та оказалась элегантной, но оформленной явно в мужском стиле: с преобладанием темно-зеленого и золотого цветов. А большая массивная кровать была призвана разместить на себе крупную фигуру Рейна. Спокойный огонь в камине и свечи освещали комнату неярким мягким светом так же, как в их последнее недавнее свидание. Но на этот раз взаимное желание было окрашено нежностью и любовью, а не подозрительностью и сомнениями.
