Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Когда они подошли к крыльцу дома Беккеров, Нина отпустила руку Сары и нажала кнопку звонка. Несколько мгновений продолжалась немая сцена, а затем дверь открылась, и начались слезы, поцелуи и объятия, вынудившие меня отвести взгляд. Некоторое время я смотрел в ветровое стекло, вспоминая последние обращенные ко мне слова девочки.
Когда я снова обернулся, Нина шла к машине, опустив голову. Зандт все еще стоял рядом с Беккерами. Сара наконец отпустила его и пошла к родителям. Майкл Беккер пожал Зандту руку, и они обменялись несколькими словами, которых я не слышал.
Джон отошел назад, позволяя семье пройти в дом. Он некоторое время стоял неподвижно, даже после того, как дверь закрылась. Потом вернулся в машину, и мы уехали. Сейчас он во Флориде, в гостях у своей бывшей жены.
Когда я увидел его реакцию на свитер, я пожалел, что вместо него не поднял тогда с земли одну из костей. Тогда я действовал, не вполне соображая, скорее подсознательно чувствуя, что он, возможно, захочет забрать оттуда что-то с собой. Но, полагаю, свитер поможет им забыть прошлое и давнюю ссору. Мы договорились, что какое-то время спустя встретимся снова, обменявшись номерами сотовых телефонов. Похоже, он не держит на меня зла за то, что я не сумел воспользоваться своим пистолетом в Холлсе.
Но, думаю, все это может и подождать. Надеюсь, что в первую очередь он снова встретится с Ниной, после того как она приведет в порядок свои дела. Глядя на них двоих, стоящих на крыльце, я увидел нечто, к чему, надеюсь, они придут и сами. Что они уже вместе.
* * *
Порой, когда я еду слишком долго, я ловлю себя на том, что смотрю прямо перед собой, но не вижу того, что находится за стеклом, лишь позволяю мчащемуся изображению проноситься через мой мозг, словно обрывку фильма. Иногда я думаю о «соломенных людях», пытаясь понять, что правда, а что нет. Мне хочется верить, что за всем этим лежит нечто более непостижимое, чем «Манифест человечества»; что содержащиеся в нем идеи — лишь попытка безумца объяснить те противоречия, к которым мы все привыкли.
Но потом мне приходит в голову, что книга, которую многие считают первым в истории романом, «Дневник чумного года» Даниэля Дефо, была написана после эпидемии, пронесшейся по всей Европе, вина за которую могла быть возложена именно на наш образ жизни, бок о бок друг с другом; и что наши основные средства развлечения, кино и телевидение, расцвели буйным цветом сразу после мировых войн. Я начинаю задумываться, не стали ли вымышленные пейзажи и фантастические проекты столь важны для нас, как только мы начали жить вместе в городах, и не объясняет ли это возникновение примерно в то же самое время организованных религий.
Чем больше стеснены наши жизненные условия, тем большей независимости нам хочется, тем важнее для нас становятся наши мечты — почти так, как если бы все это объединяло нас, помогало нам стремиться к чему-то такому, чего нам не хватает, подталкивало нас к мысли о более совершенном человечестве.
Сейчас, когда Интернет охватил весь земной шар, связывая всех еще сильнее, я думаю о том, не случайно ли примерно в это же время мы расшифровали наш генетический код и начали пытаться что-то в нем менять. Чем ближе мы оказываемся друг к другу, тем больше, похоже, нам необходимо понять, что же мы из себя представляем. Надеюсь, мы все же знаем, что делаем с собственными генами, и когда мы начнем избавляться от того, что сочтем неудачным, несовершенным, мы не уничтожим то, что делает нас жизнеспособными. Надеюсь, решающую роль все же будет играть наше будущее, а не прошлое. И я надеюсь, что теперь, когда я понимаю, что в моей жизни чего-то не хватает, я буду продолжать его поиски, даже если буду знать, что это лишь мечта, которую невозможно реализовать.
Иначе мы станем «соломенными людьми», брошенными посреди пустых полей, куда даже не залетают птицы, в ожидании бесконечного лета, когда уже наступила зима. Учитывая, как мы живем сейчас, столь далеко от когда-то верного образа жизни, еще удивительно, что нам столь хорошо удается выживать. Мы мечтаем о том, чтобы наши мечты поддерживали нас здоровыми, а также живыми. Как когда-то сказал отец — дело не в том, чтобы выиграть, но в том, чтобы верить, что твой выигрыш где-то существует.
Часто я думаю о нем и о матери, о двоих, которых больше нет в живых. Их смерть, как и любая смерть, непоправима и необратима, и ничего уже не изменишь. Невозможно поймать смерть и преподать ей урок, так же как невозможно поймать несчастье или разочарование, так же как мы не смогли поймать Человека прямоходящего или группу, которую он возглавлял. Возможно, когда-нибудь нам это удастся, а возможно, и нет. Возможно, подобные им будут существовать всегда. Сейчас я этого не знаю, так же как не знаю и того, было ли разрушение Холлса лишь успешной попыткой уничтожить все улики, или же взрыв должен был стронуть с места большое озеро расплавленной лавы, набирающее силу под Йеллоустоуном, — и таким образом уничтожить нашу культуру и фермы западного мира, вернув нас к образу жизни, столь почитаемому «соломенными людьми». Вернув нас или толкнув нас в руины.
Нина полагает, что «соломенные люди» убедили себя в том, что они лучшие охотники и собиратели, что источник их богатства — некая внутренняя «чистота», а не стечение обстоятельств и что они будут господствовать при любых условиях. Не знаю. Это не та тема, которую мне сейчас хотелось бы обсуждать с кем бы то ни было.
Посылку доставили в отель, когда я был в Лос-Анджелесе, на следующий день после возвращения Сары Беккер. Она была от моего брата. Не знаю, как он меня нашел. Час спустя я покинул отель и с тех пор ни разу нигде не задерживался.
В посылке находилась видеокассета. Первая ее часть была записана уже после нашей встречи. Он явно был разозлен, но, судя по всему, не оставлял надежды на возможное восстановление отношений. Он рассказал о том, что произошло с тех пор, как нас разлучили. О том, как его нашли на улицах Сан-Франциско, маленького мальчика, о котором не было известно ничего, кроме вышитого на свитере имени. Сиротские приюты, первое убийство. Затем несколько лет, о которых он не распространялся. Наконец, работа в качестве поставщика жертв для богатых психопатов, обнаружение связи между его работодателями и его прошлым, прием в тайное сообщество и первый триумф в «Макдоналдсе» в небольшом городке в Пенсильвании в 1991 году. Собственные эксперименты с ускоренной эволюцией путем жестокости и насилия, план создания «чистой» женщины, с которой он мог бы положить начало не зараженному вирусом потомству. План, о котором он рассказывал с чувством, подобным пылкой любви.
Остальную часть видеокассеты описать намного труднее. Она оставляет тяжелое впечатление, и не только из-за содержания или невозможности представить, что подобное могло быть на самом деле. Видеть того, кто выглядит как я сам, в подобных ситуациях и за подобными действиями — примерно то же самое, что получить доступ в мир мрачных сновидений, в котором я становлюсь таким, каким, надеюсь, не буду никогда. Все, что доводилось видеть мне и Бобби, по сравнению с этим казалось размытыми тенями на заднем плане. Человек прямоходящий, или Пол, как, видимо, мне теперь следовало его называть, постарался изобразить себя с идеальным качеством. Себя, стоящего с улыбкой посреди пылающей автостоянки, прокладывающего кабели и устанавливающего бомбы, раздающего оружие и планы козлам отпущения в Америке, Англии и Европе. Себя голого, стоящего на корточках над выпотрошенными телами молодых людей, пропавших без вести. Себя, пожирающего куски их мяса.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
