– Я должен был это сделать, – сказал я ей. – Когда Эзра исчез, я уже понял, что он мертв, и думал, что Джин убила его. Я не мог допустить, чтобы ее упрятали в тюрьму. – Я сделал паузу, думая о долгом отсутствии Эзры и о темных мыслях, которые часто посещали меня все то время. – У меня было полтора года, чтобы все обдумать.
– Вы все рассчитали уже в тот день, когда Дуглас вызвал вас в свой офис. В день, когда мы нашли тело, у вас уже сложился план. Именно поэтому вы подтолкнули Дугласа разрешить вам прийти на место преступления.
– План – слишком громкое слово. Я просто подумал, что это не повредит.
– Вы знаете, что я думаю? – спросила она. – Вы гораздо более опытный адвокат, чем Эзра рекомендовал вас.
– Никакой я не адвокат, – возразил я, но Миллз, казалось, не слышала меня.
– Еще вы хороший брат. Надеюсь, Джин знает, что вы хотели ради нее сделать.
Обеспокоенный, я посмотрел в сторону.
– Давайте поговорим о том, как вы спасли мне жизнь, – перевел разговор я.
– Хорошо. Я начну, и, если кое-что придет вам на ум, остановите меня.
– О'кей.
Она подалась вперед и положила локти на колени.
– Я приехала, чтобы арестовать вас, – произнесла она.
– Из-за оружия? Потому что вы идентифицировали меня?
Она выглядела пораженной, но потом рассердилась.
– Хэнк Робине сказал вам. Этот маленький ублюдок. Я знала, что он вынюхивал везде, но думала, что мне удалось заблокировать информацию.
– Не держите на него зла, детектив. Не все думали, что я виновен.
Миллз выглядела так, будто тон моего голоса причинил ей боль.
– Замечание принято, – отреагировала она. – Но все-таки как забавно поворачиваются события!
– В каком смысле?
– Если бы мы не вычислили вас, я не поехала бы вас арестовывать. Вы так и остались бы лежать на полу офиса, истекая кровью.
– Примерно так, – согласился я.
– Это случается.
– Кто опознал меня?
– Какой-то парень из рыбаков. Он находился приблизительно в сотке футов вверх по реке, сидел на старом ведре, ожидая поклевки. Поначалу он не желал идентифицировать вас, потому что пил всю ночь и не хотел, чтобы об этом узнала его жена.
– Плохой свидетель, – сказал я, и мне стало интересно, смог бы он также засвидетельствовать мое отчаяние, видел ли ствол, прижатый к моему подбородку. Я попытался изучить лицо Миллз, понять, догадывалась ли она об этом, но ее лицо было непроницаемым.
– Плохой свидетель, – согласилась она, взгляд ее устремился мимо меня. И я знал, что она догадывалась.
– А Барбара? – Я старался держаться невозмутим и не показать волнения в голосе, но это было нелегко. Хорошо или плохо, но я провел десять лет жизни с ней и не мог притворяться, что мне все равно.
– Мы арестовали ее в местном клубе. Она сидела у бассейна, обедала вместе с друзьями.
– С Гленой Верстер? – спросил я.
– Да, она была там.
– У Глены Верстер черный «мерседес».
– И что?
– Ванессу Столен ударил черный «мерседес».
Внезапно Миллз снова стала полицейским.
– Вы думаете, что госпожа Верстер причастна к этому?
– Считаю ли я, что она рискнула подвергнуть себя опасности, чтобы помочь кому-то из своих друзей? Нет. Их дружба была потребительской. Барбара использовала Глену для собственного престижа, а Глена обращалась. с Барбарой как с тряпкой для мытья посуды. Но я верю, что Барбара хотела убрать Ванессу со своего пути, и она достаточно сообразительна, чтобы не использовать свои собственный автомобиль.
– Вы полагаете, госпожа Верстер могла знать об этом.
– Думаю, не помешает спросить ее.
– Я спрошу, – пообещала Миллз.
Мысль о том, что Глена Верстер будет иметь дело с детективом Миллз, заставила меня улыбнуться.
– Жаль, что не смогу присутствовать при этом, – обронил я.
– Вы не беспокоитесь о госпоже Верстер?
– Нет, не беспокоюсь.
– Тогда мне легко будет выйти на нее, – сказала Миллз с полной серьезностью.
– Вы дадите мне знать?
– Непременно.
– В таком случае вернемся к Барбаре, – предложил я.
– Сначала она вела себя вызывающе. Но когда на нее надели наручники, заплакала. – Миллз обнажила зубы в знакомой мне усмешке животного. – Я получила удовольствие от этой картины.
– Вы всегда получаете удовольствие.
– Вы хотите, чтобы я снова принесла извинения?
– Нет, – сказал я. – Продолжайте.
– Я потратила на вашу жену много времени.
– Допрашивали ее?
– Обсуждали некоторые вещи, – уточнила Миллз.
– И?
– И она отказалась признавать вину. Сказала, что я совершила серьезную ошибку. Угрожала предъявить иск. Подобный спектакль я видела сотню раз. Но когда она узнала, что вы живы, кое-что в ней, кажется, сломалось.
– Она призналась? – не понял я.
– Я имела в виду несколько другое.
– Что тогда?
– Я хотела сказать, что она сломалась. Она говорила несвязно.
Я пытался проникнуть в смысл ее слов.
– А вы уверены, что это не спектакль?
Миллз пожала плечами.
– Вероятно, нет, но не уверена.
– Почему?
– Она что-то бессвязно лепетала. Говорила странные вещи, которые никакой нормальный человек не стал бы сообщать полицейским. Мы соединили в одно целое обрывки ее информации. Завещание, ее дела с Эзрой. И потом вместе с деньгами и драгоценностями обнаружили видеокассеты.
Я колебался, не зная как спросить.
– Это уже всем известно?
– О ней и Эзре? Боюсь, что так.
Установилась тишина, и я обдумывал все, что сказала Миллз.
Наконец она нарушила молчание.
– Откровенно говоря, я удивлена тем, что Барбара не уничтожила записи. Они довольно отвратительные.
– Она любила его, – заметил я. – Каким-то извращенным образом, который я никогда не пойму. Но любила. – Мысленно я видел ее лицо и то, как сверкали ее глаза.
– Полагаю, всякое возможно.
Я снова подумал о той ночи, когда все началось, – ночи, когда умерла моя мать.
– Значит, это Барбара звонила Эзре, когда мы вернулись из больницы?
– На самом деле это была Алекс. – У меня от удивления отвисла челюсть, но Миллз продолжала говорить невозмутимо: – Она знала о ссоре Джин с вашим отцом и причину этой ссоры. Алекс позвонила Эзре. Она согласилась уехать из города за пятьдесят тысяч долларов. Сказала, что исчезнет, оставит Джин в покое, и назначила встречу у стоянки автомобилей, с условием, что Эзра придет с наличными, чтобы она могла сразу же покинуть Солсбери. Я полагаю, что Эзра пошел в офис за деньгами, а также, вероятно, за оружием. Потом он заплатил, и Алекс уехала. Это был последний раз, когда кто-то видел его живым, за исключением, конечно, Барбары.
