Марк протянул руку и убрал волосы, закрывавшие мне глаза. Одну прядь он заложил мне за ухо. В его глазах светилось спокойствие. Он кивнул в сторону берега и сказал:
— Ну, иди.
Я пошла туда, где сидел Джесси, пытавшийся согреться под одеялом, который ему выдали пожарные. Он смотрел на небо в том направлении, в котором улетел вертолет с Пи-Джеем.
— Мне нужно попасть в больницу. Я не хочу оставлять его одного, — сказал он.
— Тогда поедем.
Он посмотрел на пирс.
— «Мустанг» достоин хороших поминок. — Он пригладил волосы рукой. — А мои колеса были на заднем сиденье.
Я попыталась рассмотреть дальний конец пирса и повернулась к грузовику медперсонала.
— Марк, ты не видишь машину Джесси?
Он посмотрел своим орлиным глазом и поднял большой палец. Джесси с облегчением вздохнул.
Я выпрямилась.
— Дай мне ключи. Я пригоню его.
Джесси продолжал смотреть на небо.
— Может быть, на этот раз он испугается по-настоящему.
В его глазах отразилось страстное желание. Я упала духом.
Я могла ничего не говорить из того, в чем мне признался Пи-Джей. Я могла защитить хрупкое примирение Джесси со своим братом и тоже надеялась, что произошедшая катастрофа в самом деле напугала Пи-Джея.
Пи-Джей допустил убийство Бриттани Гейнс. Допустил из-за страха и из-за любви к Синсе Джимсон. Если бы я рассказала все это полицейским, Пи-Джей попал бы в тюрьму. Если бы я сказала об этом Джесси, то нанесла бы ему глубокую душевную рану. После всего того, что ему пришлось пережить, могла ли я допустить такое?
Он поднял глаза и посмотрел на меня. Губы у него были почти такими же синими, как у Пи-Джея.
Пи-Джей заманил доверчивую подружку и обрек ее на смерть. Если не мне защитить честное имя Бриттани, то кому еще?
И я знала, что у Джесси достаточно сил для того, чтобы услышать это. Он возненавидел бы меня, если бы я поступила иначе. Я просто должна была сказать правду. И эта правда могла покончить со всем, что было для него дорого, здесь и сейчас.
Он почувствовал мое душевное состояние и взял меня за руку:
— Что происходит?
Я села и рассказала ему все.
Глава сорок третья
Небо прорезал какой-то странный свет. Солнечный луч пробежал по темным облакам и дубам. Замерцали темно-красным светом бугенвиллеи, росшие вдоль забора, и ярко-желтым те, что росли у кучи древесного угля. Засунув руки в карманы джинсов, я смотрела, как Марк бросает свой шерстяной походный костюм в кузов машины.
Деви доехала на его машине только до дома Лавонн, где она и пребывала под домашним арестом по настоянию родителей. Их настоятельным просьбам она безоговорочно подчинилась. Марк надел свои очки и медленным шагом направился ко мне.
— Погода нелетная, — сказала я.
Он оглянулся за горизонт.
— Не такая уж и нелетная, если подняться повыше.
— Тогда выпьем за полет. За чистое небо и за попутный ветер, — сказала я. — Береги себя.
Он кивнул.
— Увидимся, — сказала я.
— Еще бы.
Действуя быстро и ловко, он обнял меня, отклонил мою голову назад и начал целовать. Спокойно и уверенно, не торопясь. Когда я прижалась к его груди, мое сердце буквально колотилось.
— Это для того, чтобы ты знала, — сказал он.
И я знала. Марк Дюпри никогда не выходил из поля зрения радаров. Он очаровательно улыбнулся и уехал.
Он ехал по солнечной стороне. Я махала ему рукой, прикрывая другой глаза, когда на улицу повернул «мустанг». Они остановились. Было слышно, как мужчины обменялись прощальными приветствиями.
Когда Джесси остановился у бордюрного камня, его стереосистема наигрывала «Рожденный для того, чтобы бежать» Брюса Спрингстина. Саксофон «Большого Человека» буквально сотрясал ветровое стекло. Джесси опустил стекло.
— Ты готова к поездке? — спросил он.
— Не совсем. Выходи.
Он пришел в замешательство и недовольно поморщился. Я придержала открытую дверь, облокотившись на нее, и он вынул с заднего сиденья свою коляску.
— Виделся с Пи-Джеем? — спросила я.
Он кивнул, избегая смотреть мне в глаза.
— Он собирается выступить в суде. Его обвиняют в недоносительстве. — Джесси вышел из машины. — Он проведет год в окружной тюрьме.
Принимая во внимание все обстоятельства дела, наказание было легким. Джесси подал назад. Мы молча смотрели друг на друга. Он не мог сказать, что был доволен, а я не могла высказать по этому поводу сожаления. Так сложилось. А как обстояли дела между нами? Никаких «если», никаких откатов назад, никаких «когда-нибудь». Только вперед.
Я вынула из кармана конверт.
— Сделка.
— По части чего?
— Ключи.
— Делани? — Он в полном недоумении взял конверт и открыл его. — Это чек.
— Это мое самое лучшее предложение. Хочешь — принимай его. Не хочешь — не надо.
— Что все это значит?
— Я покупаю «мустанг». Он же объявлен в продажу. Так ведь?
— Мое намерение вполне серьезно.
— Мне нужно было когда-то освободиться от «Эксплорера». А этой лошадке требуется хорошая конюшня.
— Ты уверена, что хочешь потратить на него деньги? — Он посмотрел на чек. — Я знаю, что ты отказалась от предложенного тебе Лавонн места.
Я разговаривала с ней час назад. Сказала, что весьма польщена предложением, но предпочитаю работу на собственный страх и риск. Она приняла мой отказ вполне благосклонно. И я почувствовала себя свободной так, словно над головой у меня было чистое небо, а в лицо дул попутный ветер.
— Уверена. — Я протянула руку. — Договорились?
Лицо у Джесси перекосилось. Он отклонился назад, пробежал взглядом по плавным обтекаемым контурам машины и вручил мне ключи.
— Конюшня красавчика дома. И мне придется позаимствовать его у тебя, пока я не куплю другой выезд.
— А я тем временем совершу пробную поездку.
— Ну что ж, это справедливо.
— Садись. — Я открыла дверцу и села за руль. — Я могу как следует газануть, а?
— Да. Только помни, что двигатель у него значительно мощнее, чем у «эксплорера». И куда же мы поедем?
Я завела двигатель. Подождала, когда Джесси сядет на сиденье пассажира.
— Ленч? — спросила я.
Он захлопнул дверцу.
— И обед.
— Наверное, будет лучше, если мы присоединим сюда еще и завтрак.
