— Того, который светит в направлении хвоста поезда.
— Потому что поезд его догоняет. А голова поезда, наоборот, уезжает от него, — ответил он.
Ханна была в своей естественной среде обитания, в лекционной аудитории. Теории, мысли, передача знаний.
— А теперь представьте, что это вы стоите внутри поезда. Вы тоже держите фонарики. Поезд трогается с места и быстро набирает скорость. Вы включаете их строго одновременно. Свет какого из фонариков вы увидите первым? Того, который светит в направлении хвоста или головы поезда?
— Мы увидим их одновременно.
— Правильно! Одновременно.
— Оптический обман? — предположил голос за спиной у Нильса.
— Нет, это не обман, оба результата по-своему правильны. Все зависит от того, с какой точки зрения мы смотрим. То есть это… относительно, — она улыбнулась.
Теория относительности стала их мостом к полуострову Ютландия. Ханна хотела, чтобы Нильс усвоил, что мы забываем, как мало знаем на самом деле. Эйнштейн разработал теорию сто лет назад, и она полностью перевернула нашу картину мира, хотя по-настоящему ее понимают всего несколько человек. Нильс почувствовал, что остановить Ханну не получится, она явно видела свою миссию в том, чтобы убедить, что мы понимаем невероятно мало.
Они забыли о времени и когда выглянули в окно в следующий раз, то увидели, что заборы стали выше и белее. Ранчо-стиль. Ютландия.
Невозможно предсказать, когда их найдут, но Нильс надеялся, что на поиски уйдет несколько дней, может быть, даже недель. Его дело вовсе не является приоритетным, так что время на его стороне. Появятся новые дела, в розыск объявят кого-то поважнее, и их собственное дело медленно, но уверенно понизит приоритет. Хотя, конечно, несомненно, что рано или поздно их все равно найдут — это только вопрос времени.
6
Ютландия
Многочисленные пожилые родители приехали на вокзал встречать своих взрослых детей, вернувшихся домой праздновать Рождество. Смотрит ли кто на них? Ступая на перрон, Нильс чувствовал, как его паранойя увеличивается. Между Оденсе и Эсбьергом их могли выследить сотню раз.
Нильс заметил мужчину прежде, чем тот увидел Нильса. Холодный взгляд, лист бумаги в руках, высматривает кого-то в толпе прибывших. Нильс затащил Ханну с собой в вокзальный туалет.
— Что случилось? — спросила она.
Нильс не отвечал, пытаясь собраться с мыслями. Как они могли найти его так быстро? Это слишком, неправдоподобно быстро — как и тогда, в порту. Должно быть, кто-то их предупредил. Неужели Ханна звонила в полицию? Нильс внимательно смотрел на нее, снова и снова обдумывая события дня. В порту он зашел в магазин, а она осталась снаружи и теоретически могла позвонить. В поезде она выходила в туалет.
— Почему ты так на меня смотришь?
Нильс перевел взгляд на пол.
— Там снаружи стоит человек, полицейский в гражданском. Он нас ищет.
— Откуда ты знаешь?
— Я такие вещи вижу сразу.
Нильс лихорадочно соображал. Выдать его могла только Ханна. Или же… Он рывком вынул из кармана телефон. Так и есть, включен.
— Черт!
— Что такое?
— Ничего.
— Они проследили тебя по сигналу телефона?
— Да.
Нильс подождал пару минут, после чего снова выглянул в окошко туалета. Пассажиры продолжали входить в поезд и выходить из него. Количество багажа потрясало воображение, люди тащили его за собой и толкались, чтобы успеть забрать все свои вещи. Нильс подумал, что перед Рождеством мир должен весить значительно больше, чем в остальное время. В ту же секунду он снова заметил мужчину:
— В конце перрона.
— Он до сих пор там?
Нильс снова осторожно выглянул в окно и закрыл дверь в туалет. Дело было не столько в том, как этот человек присматривался к окружающим, сколько в том, что в руках у него был лист бумаги: всякий раз, когда мимо проходил мужчина средних лет, человек тут же опускал глаза на свою ориентировку.
Нильс затащил Ханну с собой в одну из кабинок. Она оказалась умницей, никаких жалоб на застарелую вонь мочи. В соседнюю кабинку кто-то зашел, чтобы отлить, Ханна улыбнулась и задержала дыхание. Стены были исписаны отчаянными объявлениями: «Парень ищет парня. Молодой мужчина ищет зрелого мужчину».
— В таком месте наверняка нелегко жить, если ты не укладываешься в сексуальные нормы, — сказал Нильс, когда они снова остались одни.
— Нет. Но это вообще всегда нелегко, — ответила она авторитетно.
— Ты выходи первой и следи. Мужчина средних лет, рост около 180, светлая дубленка. Он нас ищет. Если он по-прежнему там, дай мне знак, закашляй.
— А потом?
— Развернись и спокойно зайди в соседний туалет. Сделай вид, что ты только что ошиблась дверью.
Ханна направилась к выходу. Через мгновение он услышал на удивление естественный кашель, после чего хлопнула дверь в женский туалет. Он прождал пять долгих минут и выглянул в коридор. Мужчина уходил вниз по лестнице. Он сдался.
За вокзалом, по пути к автобусу, Нильс корил себя на все лады. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз участвовал в поисках людей. Он был переговорщиком и не привык даже думать о чем-то подобном. Слежка, спутники, вышки мобильной связи. Сначала он вынул из телефона сим-карту, потом основательно потоптался по самому аппарату. Это оказалось очень приятно.
— Можно мне твой телефон? — спросил он.
Ханна без возражений протянула ему телефон. С противоположной стороны улицы пожилая пара, качая головами, следила за тем, как Нильс бросил его на тротуар и раздавил ногами.
* * *
Сперва они ехали по главному шоссе, потом автобус заколесил по маленьким проселочным дорогам.
— Я, кажется, узнаю эти места, — сказала Ханна, глядя в окно. — Я не была здесь тридцать лет. И тогда было лето.
— И где-то там есть гостиница?
— Да, тебе тоже так кажется?
Они въехали в город, который, как и большинство других датских городов, невзыскательно начинался супермаркетом и одноэтажными домами из красного кирпича, но красиво заканчивался у старого рыбацкого поселка. Автобус остановился.
Ханна поднялась с места.
— Ну вот мы и приехали.
У автобуса стояли двое местных стариков с велосипедами.
— Здравствуйте, — сказал Нильс, подходя к ним. — Вы не знаете, гостиница открыта?
Недоверчивые взгляды и то особое молчание, которое практикуется только в очень маленьких городках.
