class="p1">Рука Виктории на мне дрожит.
Нас трясет от ярости или страха, или еще чего-то большего?
Неужели я собираюсь в первый раз трахнуть девушку, в которую влюблен, пока девушка, которую я думал, что люблю, прямо возле нас?
— Она готова для тебя, — шепчет Мэллори, ее рваное дыхание обдувает нас двоих.
Гнев растет в моей груди.
Кто она такая, чтобы говорить мне это?
Виктория принадлежит мне, а не ей, как пытается убедить ее искаженное сознание.
На меня падает тень, которая, кажется, накрывает и Викторию.
— Принеси нам выпить, — приказ вылетает из моего рта, прежде чем я могу остановить его, и все замирают.
Мои глаза встречаются с Мэллори.
Очень медленно ее хмурый взгляд ползет вниз, ее тело отстраняется от нас обоих. Глаза медленно наполняются испытующим блеском.
— Пожалуйста, — выдавливаю я из себя, изо всех сил стараясь сохранить спокойный тон, когда я вот-вот сорвусь.
Я не могу этого сделать. Я, блядь, не могу.
С моей стороны Виктория сжимает, а затем отпускает мою руку, и мое внимание переключается на нее.
Темное, мучительное вынужденное принятие, что она взвалила на себя, горит в ее глазах, и от него у меня перехватывает дыхание.
Левая рука Виктории скользит по волосам Мэллори, притягивая ее к себе.
Раскаленная, горячая ревность угрожает затуманить мое зрение, когда язык Виктории, язык, который я еще не пробовал, исчезает во рту Мэллори. С каждой секундой тяжелое напряжение все глубже и глубже врезается в ее лоб, пока она, наконец, не отстраняется, чтобы встретиться с глазами Мэллори, с мертвым выражением в своих собственных.
— Нальешь нам выпить? — шепчет она.
Ее просьба звучит иначе, чем моя, и более эффективна.
— Тебе тройную, Ви? — спрашивает ее Мэллори.
Виктория кивает, и вот так просто Мэллори встает с кровати и выходит.
Теперь только мы.
Я и она.
Мои глаза устремляются к ней, и я открываю рот, чтобы заговорить, но она быстро закрывает мне его рукой.
— Ни звука, — хрипит она мое собственное гребаное тупое правило, каждый ее сантиметр выражает печаль.
Мгновенно я чувствую себя еще большим куском дерьма.
Я давал ей так мало от себя и брал еще меньше от нее. Я прикасался к ней, но только если она молчала.
Она прикасалась ко мне, но мои губы были для нее под запретом.
Я ограждал себя от эмоций, насколько мог.
Должно быть, она думает, что я делал это, чтобы показать ей как мало она значит, но это так далеко от правды.
Я делал это, чтобы сдерживать себя, насколько возможно, так долго, как смогу. Потому что знал — если не буду осторожным, все внутри меня быстро станет принадлежать ей, и я не был готов к этому.
Я был, блядь, в ужасе от этого.
От нее.
От нас.
Но уже нет.
Больше никогда.
Я должен показать ей.
Я опускаюсь, пока наши тела не начинаюсь гореть напротив друг друга, пах к паху, сердце к чертовому сердцу. Ее нижняя губа начинает дрожать, но она сжимает ее зубами, пытаясь скрыть это.
Она думает, что это прощание.
Она сильно ошибается.
Все барьеры, которыми я отгораживался от нее, спадают с моих глаз, оставляя их открытыми и честными, как никогда раньше, и мой взгляд прикован к ее.
Я нежно прижимаюсь лбом к ее лбу.
Вспотевшими дрожащими ладонями я медленно обхватываю ее лицо, прижимаюсь к ее носу своим и ласково трусь.
Каждый мускул в ее теле замирает, взгляд трепещет, бегая по моему лицу.
Ее глаза мгновенно наполняются горячими слезами, и она сдавленно вздыхает.
— Да, детка, — хриплю я, сглотнув.
Это ты.
— Но ты… ты здесь. — Ее слезы льются, пропитывая волосы над ухом, и она качает головой. — Ты собирался…
— Это не то, что ты думаешь, обещаю, — шепчу я, откидывая ее волосы назад. — Я увидел тебя и все, чего мне захотелось, это быть тем или сделать что угодно, чего бы ты не пожелала. Но я не смог. Прости, но я не могу. Не таким образом, детка. Ты заслуживаешь, черт возьми, намного большего.
Ее слезы скатываются на подушку позади нее, и она качает головой.
— Я не хочу этого. — Она одновременно утешает и шокирует меня. — Я просто хотела тебя, независимо от того, как это произойдет.
Мое сердце разбивается, глядя на нее.
— Почему ты здесь, если не знал, что тут буду я? — шепчет она.
— Мы знаем о Майке, обо всем. — Я скольжу рукой по ее щеке. — Я пришел, чтобы выкрыть его. Поймать, когда он попытается подловить меня на дерьмовом поведении, чтобы заставить тебя поверить в мое безразличие, захотеть уехать, отказаться от меня. И внезапно ты оказалась здесь и… — Мои брови приподнимаются, и я качаю головой, понижая голос, услышав как что-то звякнуло в соседней комнате. — Мои братья снаружи ждут, когда он объявится…
Она рывком поднимается в сидячее положение, отталкивая меня при этом. Ее глаза лихорадочно скачут по комнате.
— Все, что я могу хотеть, чтобы быть счастливой… — Блестящий от паники взгляд взлетает ко мне. — Зоуи.
— Что…
— О, боже! Иди! — Она сползает с кровати, хватая свои джинсы с пола, и бежит к двери, но я перехватываю ее за предплечье.
— Что?!
— Иди! Он знает! — рыдает она. — Он знал, что ты сделаешь, знал, что они последуют за тобой.
Это занимает полсекунды, но тогда меня осеняет.
— Нет…
В ту же секунду телефон уже в моих руках, как раз, когда Мэллори выходит из-за угла.
Ее глаза расширяются.
— Что происходит…
Одним быстрым движением Виктория, все еще обнаженная ниже пояса, хватает ее за шею, ударяя ее по ногам, заставляя те подкоситься, и с глухим стуком швыряет ее на пол.
Бокалы выпадают из ее рук, разбиваясь о пол, и она вскрикивает. Я проношусь мимо, застегивая на ходу джинсы. Хватаю с пола футболку, натягиваю на себя и бегу к двери.
— Ты психованная сука! Ты знаешь это?! — кричит на Мэллори Виктория позади меня.
Я уже набрал Ройса, и распахиваю двери, как раз когда он отвечает.
Я не даю ему сказать и слова.
— Езжайте домой! Он идет за Зоуи, — кричу я.
Выскочив наружу, я спешно оглядываюсь, когда слышу крик Виктории. Ваза с белыми розами у нее в руках. Она швыряет
