Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
— Но все-таки Союз распался, — осторожно напомнил адвокат.
— Конечно. Факт. Плохо это? Или хорошо? Нет ответа. Помнишь, как шутили злые языки по поводу счастья?
— Многое говорили, — уклонился от точного ответа Артем. Он этой шутки не знал.
— А я напомню. Что такое счастье? Знаешь?
— Когда тебя понимают, когда тебе отвечают взаимностью. Иметь любимую работу и дружную семью… — перечислял Павлов известные ему аспекты счастливой жизни.
— Все верно, — замахал руками первый советский президент, — но говорили иначе: счастье — это жить в Советском Союзе. Во как говорили. А что такое несчастье? — лукаво прищурился он.
— Жить в Америке? — попытался угадать адвокат.
— Ха-ха. Несчастье — это иметь такое счастье! Вот как. Ха-ха-ха, — развеселился своей шутке Генеральный секретарь и тут же серьезно добавил: — А Союз не распался. Развалили его. Кто? Сам знаешь. Но не все. Многое еще до сих пор закрыто. Нельзя всего рассказать. Иначе — катастрофа. Я первый предложил открыть архивы. Допустить людей к тайнам. Пусть они решают…
Этой детали Артем не знал, и все-таки в этот момент архивы интересовали его меньше, чем жилье.
— Понятно. А что же произойдет, по-вашему, если у всех будут квартиры? В чем такая опасность?
— Ага. Не понимаешь снова? Те, кто живет в достатке — а у нас главный достаток — квартира, дом, — так вот, они политически не активны. Пассивные граждане. Все есть. Квартира, дом, семья. Ничего не надо. Зачем голосовать? Зачем выбирать? Чего желать-то еще? Все есть. Это — страшно. Кому? Власти. Она боится обеспеченного человека. С квартирой и домом. Уверенного в будущем…
Артем кивнул: то, что любой власти удобнее напуганный, жмущийся к ее коленям человечек, он понимал. И Горбачев, видя, что его мысль воспринята, воодушевился.
— Коммунизм начался с того, чтобы всех лишить квартир. Колхозы — общее жилье. Коммуны — общий дом. За семьдесят лет не построили квартир на всех. Факт? Так! Почему? Потому что нельзя! А мы решили изменить. Построить. Дать! Но нам не дали. И не дадут. Никому.
Это прозвучало столь грустно, что Артем подумал: этот действительно великий человек наверняка бесконечно устал — и от политики, и от людей.
— Значит, все бессмысленно? Бороться невозможно? Или есть шанс? А? — пытался он растормошить Горбачева.
— Ничто не бессмысленно. Все имеет свой смысл. И квартирный вопрос. Острый, но главный! Потому что квартира, сам понимаешь, больше, чем жилье. Тут Конституция нам не все говорит про права. В жизни за любое право надо бороться. И мы еще поборемся. Так, Артемий Андреевич?
Горбачев неожиданно встал, выпрямился, поправил очки, застегнул мягкий пиджак и протянул ему руку:
— Прощай, Павлов. Держись. Нужное дело делаешь. Борись! Всего наилучшего.
— Вы тоже, Михаил Сергеевич, — принял рукопожатие Артем. — Спасибо! До свидания. Надеюсь, что встретимся и победим!
Бывший генсек грустно взглянул на Павлова и, отводя глаза, пробормотал:
— Если доживу.
Электрошок
— Парни, уводите, — махнул следователь улыбающимся, все понимающим конвоирам.
Кныш налился тугой ненавистью:
— Смеетесь?! Гады!!!
Он вдруг весь вытянулся и превратился в жесткий несгибаемый кол. Охранники попытались его прижать и не смогли. Кныш применил редкий прием техники «кунг-фу». Застыл, выпрямился и тут же скрутился, как пружина. Охранники отлетели в стороны. Он кувыркнулся впереди в одно мгновение оказался у двери.
Морозный воздух ударил в лицо, издалека неслась песенка про новогоднюю елочку и оленей Санта-Клауса, а Кныш думал об одном: бежать, чтобы отомстить!
«Прыгнуть в машину… — в доли секунды оценил он ситуацию. — Там под ковриком лежат вторые ключи. Долететь до итальянской границы. Проскочить ее — пустая формальность. За час даже ориентировки не успеют дойти. А можно и отлежаться. В горах есть охотничий домик. Туда до весны никто не сунется. Документы справить в Венгрии. Там есть связи. В конце концов, можно и в Россию податься. Я же не в розыске, никто ни в чем не обвиняет. Только уйти!»
Кныш рванул к машине, и в тот же миг что-то кольнуло в спину — словно комар впился.
— Тррзззззррсккккк!!! — разрезал воздух электрический разряд.
— Эээ-ээмммххх!!! — ответил сенатор и завалился как подкошенный, сотрясаемый конвульсиями.
Один из постовых держал странную черную рукоятку, от которой тянулись длинные тонкие проводки к двум диодам, прочно засевшим в широкой спине политика-эмигранта.
— Молодец, Михель! — похвалил следователь. — Получишь благодарность и премию. Птица-то, видимо, жирная. Раз так рванул. Надо будет его поглубже покопать. Оформляйте сопротивление и попытку бегства. Натянул себе на носок еще пятачок.
Офицер с удовольствием смотрел на конвульсии не то израильского, не то российского гражданина. В их маленьком старинном городке редко проводились такие операции и задержания столь важных преступников. Он представлял, как будет его хвалить префект, бургомистр наградит почетной городской грамотой, а возможно, даже пожалуют орден или медаль.
«Крупный мошенник… очень крупный…»
Переводы от двух с лишним миллионов людей одновременно — это кое о чем говорило… да еще с формулировкой «безвозмездный дар».
«О, кстати, за это тоже надо удержать налог!» — вспомнил следователь и улыбнулся.
— Пакуйте этот кусок бифштекса, пока он не прожарился. И осмотрите здесь все. Наверняка у него где-то хранятся гранаты и пулемет. Не зря же он говорил о терроризме. Что на уме, то и на языке. Эти русские — все прирожденные преступники, будь они неладны!
Эпилог
Предновогодние дни пролетели незаметно. Искристым фейерверком вспыхнул и растаял в черном небе бурный роман с Зоей Звездной, и даже Париж, обследованный Артемом вместе с ней аккурат на Новый год, не изменил ничего. Жажда новых впечатлений и вообще перемен значила для этой девушки куда как больше, чем отношения с отдельно взятым мужчиной — пусть и таким успешным, как адвокат Павлов. Так что на новом гигантском океанском лайнере «Оазис Моря», только что вышедшем со стапелей в Финляндии, Артем катался уже один. Зато, вернувшись ранним утренним рейсом в Москву, он обнаружил в почтовом ящике толстый пакет. Внутри оказалась копия договора передачи квартиры от города собственнику. В графе «приобретатель» значился отец А. А. Павлов. К нему же была приложена справка из БТИ.
Артем зашел в квартиру и, бросив вещи в кабинете, не разбирая чемодана, выпил стакан воды и вышел из квартиры. Не спеша двинулся вниз по лестнице и понял, что не узнает своего дома. Он снова наполнился жизнью. На площадке ниже появилась детская коляска и санки. Напротив выстроились лыжи четырех разных размеров. Еще ниже за дверью надрывно плакал ребенок, а рядом играла музыка — люди еще догуливали положенное.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
