— с подругами, Йенс неожиданно начал вести активную светскую жизнь. Нетрудно было догадаться, в чем причина: он открыто выразил свои намерения по поводу Райли и перешел в категорию ее ухажера. Еще не жених, но уже и не посторонний.
Теперь он ездил к ней с визитами, чем безумно обрадовал ее тетку. Та наверняка только и думала, как бы племянницу с рук сбыть, вряд ли и мечтать смела о таком удачном варианте.
— Снова ему отказала или с тех пор больше не предлагал? — спросила я, когда они с Летти пришли в гости.
Тео встретил нас как хозяин, проводил в гостиную, развел огонь в камине и тактично удалился. Отправился прогуляться в горы, якобы посмотреть, все ли спокойно в округе. Но я догадалась, что просто с его чутким слухом не найти в доме уголок, куда не донесется наша болтовня.
— Предлагал, и не раз. Пока я не сказала, что устала слушать, — отозвалась Райли, лениво перебирая в пальцах длинную нитку жемчужных бус. Должно быть, тяжелые, но ей очень шло.
— Злючка она, — съязвила Летти и повторила, обращаясь уже к Райли, будто та с первого раз не расслышала: — Ты — злючка. Вот скажи, будь любезна — чем тебе Йенс плох?
— Всем хорош, — согласно кивнула подруга. — Захочешь — не найдешь, к чему придраться.
— Тогда что? Слишком хорош что ли? Боишься рядом с ним предстать в невыгодном свете?
В ответ на это Райли коротко рассмеялась, сверкнув мелкими белыми зубами. Молча покачала головой, прищурила глаза.
— Она не хочет хоронить себя в этой глуши, — подсказала я, и Летти сразу воинственно нахмурилась. — Извини, я не в смысле, что в Вармстеде плохо, в чем-то он очень прогрессивный — маги, все дела… Но после столицы…
— Быть может, я не хочу хоронить себя в замужестве.
— Угу. Проходить всю жизнь в любовницах куда как веселей. А уж какая чудесная штука одинокая старость! И вправду, что это мы глупые вопросы задаем.
Карие глаза Летти стали круглыми как блюдца. Райли, заметив это, поспешила заверить, что она вовсе не любовница Йенса. Он из тех, кто сначала женится.
— Вот и славно. Хватит с меня одной, у которой наоборот. Ну правда, зачем ты его мучаешь? Если Стася не шутит — глупость какая-то получается, ты ведь все равно в столицу не вернешься. Наоборот, если станешь законной супругой приличного господина…
— Нет! Я не собираюсь решать свои проблемы подобным образом, — резко перебила Райли. В глазах ее отразилась злость. — И ему так поступать не позволю. Довольно об этом, иначе поссоримся.
И тут я поняла, в чем дело. Она все еще ему не верила. Не желала, чтобы ее взяли в жены из жалости, будто сиротку в богатый дом. После того, как годами была игрушкой знатного подонка, она хотела уважения. Настоящих, искренних чувств, отношений на равных. Не вернуться в светское общество она мечтает, и тем более не выскочить за богатого — Йенс ей в таком случае идеально бы подошел.
А она отказала. Выходит, причина не в том, что он ей безразличен, скорее наоборот.
— Эй, а ты что улыбаешься? Я думала, он твой друг, — одернула меня Летти.
— Да, друг. Очень близкий. И я рада, что он наконец-то выбрался из своей берлоги, неважно, дождется-таки согласия этой ненормальной женщины или нет.
Я почувствовала, как Райли смотрит, и посмотрела на нее в ответ, но ничего не сумела прочитать в этом спокойном, чуть насмешливом взгляде. Сказала, что мы и впрямь лезем не в свое дело, а ссор в своем доме тем более не допущу. Тему замяли. Нам и без того всегда было о чем поговорить, а времени для встреч оставалось всего ничего.
Меньше чем через неделю после того разговора пришел первый поезд с большой земли.
Он прибывал по расписанию — механические гонцы летели вперед, чтобы возвестить об этом Вармстед. Он идет, совсем немного осталось. Спешит, везет в город товары, которых уже заждались, и новости, по которым соскучились еще больше. А еще гостей, конечно: тех, кто ехал повидаться с близкими, и новые лица, и тех, кого торопили неотложные дела.
Среди последних — конвой для сопровождения того, кто больше не был особо опасным преступником, но и свободным никогда не станет. Будто нарочно, чтобы ему и всем об этом напомнить. Ведь могли бы на следующей станции встретить, куда он денется из вагона, без остановок несущегося через километры дикой земли.
Поэтому встречать поезд мы не пошли. Слишком много чести. Дожидались тюремщиков в нашей гостиной, в компании Йенса и Райли. Все молчали, да и что тут скажешь. Попрощаться бы заранее, не под надзором, но слишком это было тяжело. Я и так с огромным трудом сохраняла спокойствие.
Правда, когда в дверь постучали, не выдержала и вскочила как подорванная, нервно сцепив пальцы. Тео мотнул головой и жестом велел сесть. Лицо его стало безразличным и неподвижным, будто маска. Все они сидели, замерев, с каменными лицами.
Дверь не скрипнула — разве бы Тео допустил неполадки в своем доме. Не послышался звук шагов. Никто не окликнул хозяев. О том, что кто-то вошел, возвестил лишь сквозняк и необъяснимое ощущение, что целостность замкнутого пространства нарушена.
Вместо военных, полицейских или других ребят в форме, которых я ожидала увидеть, на пороге возник человек вполне мирного вида. Даже элегантный: темно-серое пальто нараспашку, костюм на пару тонов светлее, по последней моде, с узкими брюками, о стрелки на которых порезаться можно. В руке он держал шляпу. Его идеально начищенные ботинки сияли, ни одной пылинки, словно на землю вовсе не наступал.
Перевел взгляд с дивана, где сидели наши друзья, на меня, потом на Тео. Скупо улыбнулся — всего на секунду, не размыкая губ. Его гладко выбритое лицо оставалось при этом деловито-сосредоточенным.
— Рад видеть вас в добром здравии, господин Дамиан, — произнес он поставленным, чистым голосом и слегка поклонился. — Жаль, что при не самых радостных обстоятельствах, но смею заверить: перспективы весьма неплохи. Главное, вы наконец решились покинуть эту дыру. Не пригласите ли присесть? Я, честно признаться, немного устал с дороги.
— Мое имя Тадеуш Гаспар, вам, должно быть, сообщили. Проходите, Норберт. Чувствуйте себя как дома… Хотя что это я. Полагаю, это вы сейчас хозяин, а я — поднадзорное лицо. Выполняйте свою работу. Не стесняйтесь, — ответил Тео холодно. И не подумав встать, чтобы поприветствовать странного гостя.
— Для меня вы навсегда Дамиан Теодор Мертенс, один из величайших магов современности, — возразил тот, все еще не решаясь войти. —
