закончилось в один миг. Еще раз ослепительно вспыхнула и погасла пентаграмма на поляне, и в полной темноте остались только Мор и худосочное, скорченное тело Гуга. Маленький Хог лежал у ног учителя в нелепой позе и был явно в бессознательном состоянии.
— Силен Гуг оказался непомерно! Мог бы и сам за кромку прыгнуть и нас утащить туда! Неси его за мной, жизнь у него новая начнется теперь.
Я приподнял с земли невесомое тельце Гуга и понес вслед за Мором.
Три дня спустя
Учитывая прошлые заслуги Гипа, Совет кланов пошел ему навстречу, заменив показательную казнь троих пленных Митхар на ритуальный поединок с ними. Все понимали — это решение сродни самоубийству, но почти все зотэрианцы не переставали восхищаться поступком. На каждом углу только и было слышно о мужестве оступившегося и его желании обелить честь рода Стаат. На время подготовки к поединку с Гипа сняли ошейник. Он заперся у себя и три дня не выходил, готовясь к смертельному бою.
Утром накануне поединка Гип наконец вышел из своей комнаты и, коротко поприветствовав пришедших за ним Атами, направился на Полигон, где инженерные дроны уже соорудили для такого случая импровизированную арену.
Полигон сильно не изменился за то время, что меня не было здесь. Всё те же голые стены и скошенный под разными углами потолок, но только теперь по центру этого огромного помещения находилась конструкция, отдаленно напоминающая мне трибуны древнеримского Колизея с ровной круглой площадкой посередине. Окинув трибуны взглядом, стало понятно, что сейчас здесь собралось абсолютно всё население нашего Ковчега.
Я пробежался взглядом по рядам — и точно! За поединком будут наблюдать все шесть тысяч пятисот тридцать зотэрианцев и семьдесят четыре Хога, не хватало только Тейи и еще виновника всего этого действа — Гипа.
Я заметил, что с Мором сидел Гуг, ничего не понимающий и увлеченно пускающий пузырящиеся слюни, а рядом с ними, выпрямив спину и сложив руки на груди, расположился задумчивый Лот ин Эрма. С момента моего появления на трибунах, он всё время не сводил с меня своего пристального задумчивого взгляда, и я, не удержавшись, запросил у него мыслесвязь.
На мой вопрос, не случилось ли чего, он ответил коротко:
«Всё должно быть так, как предначертано судьбой!» После этого он отключился и больше не смотрел в мою сторону.
На трибунах в этот момент происходило следующее: все присутствующие уже давно расселись по местам и с возрастающим волнением и нетерпением ожидали начала смертельного, но такого важного для сохранения чести каждого Стаат боя. Под сводами Каттриума стоял несвойственный для зотэрианцев шум и гвалт, что я мог с легкостью сравнить его с каким-нибудь земным стадионом. Вокруг арены замерли три Атами, расположившись друг от друга на равном расстоянии.
Пока не начался поединок, у меня была возможность во всех деталях рассмотреть место предстоящей битвы. Круг радиусом метров сорок был ярко освещен и имел ровное, но слегка шероховатое покрытие. Через каждые два метра по границе круга выделялись небольшие треугольные устройства, создающие над площадкой купол надежного защитного поля. Это поле чуть заметно мерцало, переливаясь синевой, показывая нам всем свои границы...
Мои наблюдения прервал прозвучавший сигнал, похожий на раскат боевой трубы, все разом затихли, и я понял — началось!
Прямо из воздуха по центру арены материализовались трое пленных Митхар. От неожиданности они зашипели, прижались спинами друг к другу, расправив кожистые капюшоны и выставив перед собой когтистые пальцы. Осмотревшись, наконец, догадались, где они находятся, и, немного успокоившись, разошлись в разные стороны арены. Между двумя очень грозного вида воинами Митхар неподвижно стоял жрец Раашум. Он с вызовом оглядывал трибуны, при этом его тонкие губы растянулись в презрительной ухмылке. Весь его внешний вид говорил о собственном превосходстве над нами и презрении к смерти. Оба его генерала, внешне выглядели помощнее, чем он, и тоже излучали полную самоуверенность и намерение подороже продать свою жизнь.
Шум на трибунах усилился, что означало появление нового участника. В сопровождении Декара возле арены появился Гип. Он, как и его соперники, был почти полностью обнажен, за тем лишь исключением, что на нём красовались эластичные обтягивающие шорты до колен.
Кивнув Атами, Гип ин Стаат решительно прошел через защитное поле и встал напротив троих Митхар, ожидая команды к началу боя. На его лице ни азарта, ни возбуждения. Спокойный и сосредоточенный взгляд воина, идущего к намеченной цели.
Битва насмерть, дороги назад нет!
Увидев вошедшего в круг зотэрианца, жрец Раашум громко и гневно прошипел:
— Это еще кто? Отпрыск великого Рииза? Почему ты один? Неужели среди некогда могучих воинов не нашлось еще пару настоящих мужчин, способных встать рядом с тобой? Куда делись эти напыщенные...
Как только Раашум начал говорить, я уловил на себе его холодный взгляд и понял, что слова адресованы мне и только мне.
— ...ваши женщины намного отважней ваших мужчин... — продолжал он, постепенно распаляясь и уже откровенно глядя только на меня.
Во время его тирады невозмутимые до этого зотэрианцы повскакивали со своих мест, крича и размахивая руками. В Каттриуме поднялся дикий шум и гвалт.
Дальше произошло то, чего я сам от себя никак не ожидал.
— Я встану рядом с Гипом, — с удивлением услышал я свой голос как бы со стороны.
Мои ноги уже несли меня к арене, а в голове набатом звучали слова моих родных.
«Сын одумайся!» — кричал мне по мыслесвязи отец.
«Коля, не надо!» — тихо уговаривал дед.
«Не дай хвостом прикоснуться Зиджиму к себе — этот жрец убить может, если только коснется тебя шипами своими, что на хвосте у него, и ладони его источать могут яд», — перед тем как войти в круг, я услышал беспокойные и немного путаные наставления от Мора.
Я не помню, как на ходу снимал Игму, не помню, как оказался в одних шортах, и уж точно не помню, как отодвинул в сторону Шака, непонятно как оказавшегося на моём пути. Но когда я уже собирался пройти сквозь защитное поле, я услышал громогласный голос Лота под сводами Каттриума:
— Зору ин Стаат как ближайшему родичу Гипа ин Стаат разрешается встать плечом к плечу в этом поединке против Митхар. Шаку ин Фуррэ, принесшему Зору клятву Зимрат, в
