так, что ваше место службы поменяется… Вы станете служить в другом месте… – намекнул Гиммлер.
– Я готов служить Германии и фюреру везде где потребуется, рейхсфюрер! Но фюрер сказал, что я обязан регулярно быть при нём и все переводы на новое место службы обязательно должны быть согласованы с ним! Разве он не уведомил вас? – с показным удивлением спросил Гюнтер.
Гиммлер нахмурился и хотел что-то сказать, но внезапно раздался резкий звук телефонного звонка из аппарата стоящего на столе рейхсфюрера. Судя по поведению шефа СС, этот звонок был довольно важен, так как, он тут же направился к нему, словно забыв про подчинённого. Подойдя и взяв трубку, Гиммлер вытянулся не хуже Гюнтера и почтительно произнёс:
– Мой фюрер, я слушаю вас… Так точно!.. Слушаюсь! – осторожно положив трубку, он растерянно поднял взгляд и обнаружил, что Гюнтер с любопытством смотрит на него. Тут же овладев собой, Гиммлер принял начальственный вид и сказал:
– Меня вызывает наш фюрер, поэтому можете идти, оберштурмфюрер! И запомните, этого разговора у нас не было! Вы поняли? – с нажимом спросил он.
Гюнтер сделал вид что колеблется, но браво ответил:
– Так точно, рейхсфюрер!
Гиммлер пронзительно на него посмотрел. Наконец, взмахнул рукой, отпуская его, и отвернулся. Гюнтер, вышел из кабинета, потом из приёмной, и услышал голос шефа СС:
– Рудольф, срочно подготовь машину!
– Слушаюсь, рейхсфюрер!
Спускаясь по лестнице, Гюнтер почувствовал, что по спине течёт капля пота, а из него уходит напряжение, поселившееся, когда он зашёл в кабинет Гиммлера. Выйдя из здания, он расстегнул верхнюю пуговицу кителя и снял фуражку, чтобы подставить свою голову горячим лучам весеннего солнца. Надо подумать, сообщить ли фюреру об этом допросе или выгоднее промолчать?
– Гюнтер? Дружище! Как я рад тебя видеть! – раздалось совсем рядом с ним.
Удивлённый, он обернулся и увидел какого-то унтерштурмфюрера, который, улыбаясь, подходил к нему. Секундное напряжение памяти и узнавание… Пауль Хофбауэр, командир соседнего взвода в их роте СС во время боёв в Польше, на Бзуре. Хороший товарищ, почти друг. Такой же высокий как и Гюнтер, блондин, любитель поболтать и выпить. Правда, это не мешало ему командовать своим подразделением, и его парни уважали своего командира. Пауль никогда не прятался за их спины, наоборот, бросался в атаку впереди всех и просто удивительно, что он не только не погиб, но и не был ранен. За тот бой, в котором Гюнтер получил свой «Железный Крест», Пауль должен был получить новое звание, поскольку проявил не меньшую доблесть и отвагу в отражении отчаянных польских атак, но умудрился сказануть кое-что нелестное в адрес Гиммлера. Гюнтер знал что Пауль по неизвестным причинам не жалует Гиммлера и удивлялся, почему фюрер не сменит его на кого-нибудь другого. Командир батальона, до которого дошло высказывание, зарубил его представление и намекнул, что тот ещё должен быть благодарен за то что остался унтерштурмфюрером. Пауль горевал недолго, сказав, что звание от него не уйдёт, а всё равно догонит.
– Пауль? Вот это сюрприз! Ты что здесь делаешь? – удивился Гюнтер, после того как они поздоровались. Блондин нисколько не изменился с тех пор, как они в последний раз виделись в Польше.
– Я заходил в отдел кадров, хотел чтобы меня направили на фронт. Лучше всего в Норвегию, но там глухо. Предложили на запад, но сидеть в окопах и стрелять раз в день по французам так скучно… Не знаю что делать! – сокрушённо покачал головой Пауль.
– А что, служить в столице тебе уже надоело? – улыбнулся Гюнтер.
– А… – махнул рукой друг. – Это сначала было здорово, выпивка, девочки, новые впечатления… Потом опять началась эта казарменная уставщина, строевая, надраенные сапоги… Нет, мне бы сейчас на фронт, где опасность, и есть возможность отличиться перед фюрером. Кстати, ты уже оберштурмфюрер? Поздравляю, Гюнтер! Расскажешь за что?
– Да так, услугу фюреру оказал. Ничего особенного… – поскромничал он.
– За «ничего особенного» звания не дают… – нравоучительно заверил Пауль. – Ты уже отметил повышение?
– Ещё нет, вот, думаю, на днях… Тебя приглашу, друзей по роте охраны.
– Меня обязательно! – горячо поддержал друг. – Чёрт, мне уже пора в часть! Извини, хотел бы пообщаться подольше, но… – он развёл руками.
– Ничего, я позвоню, когда решу устроить вечеринку! Давай, до встречи! – помахал он рукой быстро уходящему Паулю.
За разговором с другом он совсем забыл про неприятный визит к рейхсфюреру и теперь отправился домой с хорошим настроением. В самом деле, пока он в отпуске, надо хорошенько отметить звание, иначе потом, при возвращении на службу, сделать это будет намного труднее.
Подходя к своей холостяцкой квартире, Гюнтер увидел, что совсем близко от входа стоит роскошный «опель-адмирал», весь сверкая полированными боками. Вынужденный обходить машину, он с раздражением подумал, что тачка наверняка принадлежит какому-то местному мажору, заехавшему кому-то в гости, так как раньше он такую машину не видел. В своём мире он помнил, что довольно часто некоторые уроды бросают свои машины где попало, лишь бы поближе к двери, наверное, пешком пройти чуть дальше ноги отвалятся. Интересно бы поговорить с таким водителем и объяснить ему как он не прав. Что его шикарная машина загораживает вход и мешает людям. Вот только как сейчас выяснишь владельца, тем более, уже стемнело? Но и уйти просто так обидно. Внезапно Гюнтер усмехнулся, вспомнив как он наказывал таких эгоистов когда был помладше в своём мире. Внимательно осмотревшись, не увидел никого поблизости, в окнах тоже не торчали головы. Поэтому размахнулся и со всей силы пнул сапогом в лакированную дверцу водителя роскошного «опеля». Хорошо, что сигнализации и уличных камер ещё нет! Потом, довольный собой, он поднялся в квартиру, наскоро поужинал и лёг спать. Завтра, наконец, к нему приедет его малышка Лаура, потом опять ехать на съёмки… Надо хорошо отдохнуть!
15 апреля 1940 года. Москва, вечер.
Александр Самсонов (Дитрих Краузе)
Сегодняшний встреча началась как и вчера. Сашу ввели в кабинет, там по-прежнему сидели Круглов и Катя. Девушка была сосредоточена и ни разу не посмотрела на него. Видимо, с ней была проведена разъяснительная работа и она её усвоила.
После того как Александр уселся на своё место и конвоир вышел, следователь вздохнул и произнёс:
– Ваши первичные
