– Невероятно, – протянула я. – Нет, не то чтобы это совершенно невероятно, когда мужчина умеет вкусно готовить, но ты никогда раньше…
– У меня оказалось много времени, чтобы разнообразить свой досуг, – пожал плечами Кеша.
– Закуски, основное блюдо, салат…
– И десерт, – улыбнулся мой бывший. – Не забудь оставить место для панна-котты.
– Ты точно хочешь моей смерти от обжорства, – закатила глаза я. – Но я, как настоящая слабая женщина, просто не могу отказаться от такого искушения.
– Вот и не отказывайся, – подмигнул Дубравин. – Как и от моего предложения.
Я едва не подавилась салатом.
– Кхе-кхе.
– Запить? – заботливо предложил мужчина, заработав мой прожигающий взгляд. – Может, по спинке постучать?
– Может, дашь мне спокойно поесть и не будешь провоцировать приступы удушья своими несвоевременными вопросами?
– Почему же несвоевременными? Мне кажется, они очень даже ко времени.
– Знаешь, как в старой доброй сказке? – склонила голову набок я. – Ты, бабушка, сначала меня накорми, напои, в баньке попарь и спать уложи, а потом…
– …и люби, – закончил за меня Дубравин, не пряча откровенно довольной улыбки.
– Ты неисправим, – закатила глаза я. Только в этот раз совершенно без злости, она, честно говоря, куда-то испарилась.
Кеша по капле ее из меня выцеживал за эти дни. И пусть его новая линия поведения все еще вызывала во мне здоровые подозрения, но все равно подкупала.
Внимательный, ласковый, заботливый, понимающий Дубравин был для меня очень опасен. Намного легче оказалось противостоять наглому, угрожающему, жесткому типу, чем мужчине из моего счастливого прошлого. Даже его улучшенной версии.
– Исправим, если направлять нежной женской рукой, – заметил он. – Попробуешь?
Я лишь хмыкнула. Впрочем, продолжения провокации не последовало, дальше разговор повернул в мирное русло.
Ужин прошел прекрасно: еда была вкусной, а беседа необременительной и интересной. Я настолько расслабилась, что не заметила, когда стала клевать носом прямо в тарелку. Зато встрепенулась, стоило Дубравину взять меня на руки.
– Куда?
– В постель, – ответил мужчина. – Или ты предпочитаешь спать за столом?
– Не надоело еще таскаться? – смежила веки я.
– Не дождешься, – выдал он моей же любимой фразочкой. – Спи.
– Спасибо за ужин, – сонно поблагодарила я бывшего, сопротивляться усталости просто не осталось сил. – Захлопни за собой дверь.
Я не запомнила, как моя голова коснулась подушки, похоже, уснула еще на подлете. А посреди ночи проснулась от невыносимой жары, точно меня поместили в печку.
Я попыталась выбраться из этого горячего кокона, но обнаружила, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами.
– Спи, еще очень рано, – проворчал мужчина мне в макушку.
– Дубравин?! – шикнула я.
– Ты ждала кого-то другого? Придется довольствоваться мной, милая. Спи.
Он крепко опутывал меня своим телом, держал в теплом и ласковом коконе объятий, из которых мне не хотелось выбираться, но гордость и дух противоречий…
Ох уж эта вездесущая гордость!
– Кажется, я попросила захлопнуть за собой дверь, а не лезть в мою постель.
– Ты заразила меня вирусом сна, у меня просто не осталось сил, чтобы ему сопротивляться. К тому же я устал, когда готовил ужин и убирал его последствия. Неужели я не заслужил крохотного места на твоей кровати?
– Интересная у тебя логика, – фыркнула я. – Дай воды напиться, а то так кушать хочется, что переночевать негде?
Я откинулась назад, задрала голову, хотя в кромешной тьме все равно ничего толком разглядеть не получалось, и тут же была отвлечена поцелуем. Страстным, желанным, нежным.
Поцелуем, в котором с удовольствием потеряла себя же.
Я плавилась в руках Дубравина, словно мороженое на летнем солнышке. Бесстыдно нежилась от ласк желанного мужчины и совершенно забыла о собственных протестах, которые рьяно озвучивала совсем недавно.
Женская гордость? Нет, не слышала.
Похоже, она заткнулась под напором вырвавшихся из-под контроля чувств. Слишком долго я сдерживала их внутри, вот они и прорвали плотину моей выдержки, грозясь снести на своем пути все, что только попадется. И меня в том числе.
Да я и не особо противилась.
В этой игре я готова была стать ведомой и ведущей, дарящей и принимающей, лишь бы вновь напиться от того источника, к которому сама себе сожгла мосты однажды.
Совсем скоро я перехватила инициативу и очнулась, когда Дубравин сжал мои руки.
– Остановись, Васенька.
– Что? – не поняла я.
– Сегодня мы дальше не пойдем, – хрипло выдал мой бывший муж.
Сказать, что я оторопела, – это ничего толком не сказать.
– В смысле?
– Я не хочу, чтобы ты завтра пожалела о случившемся.
– Какого мужика когда-то останавливали женские сожаления? – возмутилась я.
– Того, кого интересуют долгосрочные цели, а не быстрые победы, – ответил Дубравин, отчего мне захотелось его укусить.
Неудовлетворенность – страшный дикий зверь, похуже ПМС.
– Долгосрочные цели? Пф-ф! А не ты, милый, предложил мне фиктивный брак с приятными бонусами?
– А ты согласна? – заинтересовался мужчина.
– И где здесь мои бонусы? Птичка обломинго в их ряды никак не вписывается.
– Горячая ты женщина, Васенька, всегда об этом знал, – рассмеялся он и поцеловал меня в шею. – Не кипятись, родная. Будут тебе бонусы, когда брак заключим. Самый настоящий.
Я заглянула Дубравину в лицо, чтобы проверить, он ли там был, вообще, или кто-то другой. Вблизи, когда глаза привыкли к темноте, уже можно было разглядеть общие знакомые черты, хотя выражение – все еще нет.
– Какой брак?
– Самый настоящий. По закону и перед Богом. Мы с тобой не венчались, думаю, стоит это исправить.
Я приложила ладонь ко лбу бывшего.
– Ты больной?
– Понимаю твой скепсис, но лучше я заранее раскрою свои карты, чтобы ты успела как следует подготовиться и справиться с потрясением, чем поставлю тебя перед фактом нашего неизбежного воссоединения. И в горе, и в радости, помнишь?
– Значит, с ума сошел, – постановила я. – Или одержимый. А может, ты сидишь на чем-то запрещенном?
– Вообще-то это ты, милая, плотно так сидишь на…
– Дурак! – стукнула я его кулаком в грудь и попыталась освободиться, но куда там…
