Диомона.
Он опустил взгляд на Олеандра, и его плотская маска скривилась в ухмылке.
— Что же касается тебя… Попытаешься еще раз, и я велю сбросить тебя с Башни. Так, кстати, умер Солнечный Граф. Если тебе интересно. Господин Ножей приказал задушить его собственными кишками и скинуть с самой высокой башни.
— Я думал, тебе не нравятся истории, — выдохнул Олеандр сквозь корчи. Ощущение было такое, словно кожа пытается оторваться от мяса.
— Мне не нравится их читать, — ответил Гексахир.
Он потрепал Олеандра по голове.
— Я больше предпочитаю писать свои.
Беллеф надзирал за размещением последних заграждений, когда из врат Паутины появился настоящий левиафан. Он вышел на свет, словно подводная гора, всплывшая со дна морского. Он явился окутанный огнем и смертью, сопровождаемый вонью, сильнее которой Беллеф в жизни не обонял. Это была такая махина, что ретрансляторы сигналов, прикрепленные по сторонам узла, стесало начисто, а громадная арка треснула и посыпалась.
Мир словно замедлился. Время споткнулось. Вокс затрещал от вопросов и проклятий. Рабочие-мутанты бросились врассыпную, тщетно пытаясь отбежать как можно дальше от чудовища, вытаскивающего себя из ворот.
Беллеф застыл в благоговейном оцепенении, не в силах отвернуться. Мясистые щупальца шлепнулись вниз, пронзая пол и стены, закрепляя громаду, которая протискивалась в реальность. Из-под дряблых складок, усеивающих всю ее тушу, вырывались лучи разрушительной энергии, стирая с лица земли как оборонительные сооружения, так и тех, кто за ними прятался.
Зал портала содрогнулся, его стены пошли трещинами. Осколки битого камня размером с танк полетели вниз, круша незадачливых легионеров. А тварь все продолжала лезть. Червь, гора и крепость в одном лице. Ползучая злокачественная опухоль, равная любой богомашине. Глядя, как она выбирается, Беллеф едва не испугался.
Он никогда не видел ничего подобного даже в самых диких уголках Ока. Невозможное сооружение, какая-то органическая крепость. Но Двенадцатый все равно не побежал. Грохот их болтеров потонул в разразившейся какофонии. Всякие понятия об организованной обороне были отброшены — миллениал сражался с бешеной яростью загнанных в угол зверей.
Беллеф отступил назад, когда рухнула ближайшая колонна, подняв тучу пыли. Пол под ногами просел. Казалось, что весь дворец трещит по швам. Щупальце вонючей плоти пронзило завесу пыли, едва не сбив его с ног. Сигналы опасного сближения вспыхивали на дисплее быстрее, чем он успевал в них разобраться.
Каждое щупальце размером и длиной равнялось штурмовику и было усеяно чувствительными усиками. Когда они падали вниз, появлялись алые швы, и жилистая поверхность лопалась, с хлюпаньем разворачиваясь и открывая свету костяные клетки. Кости разлетались на куски, и громоздкие фигуры выбирались наружу и прыгали вниз. Когда первый урод неуклюже двинулся в его сторону, Беллеф вскинул болт-пистолет. Он выстрелил, но монстр едва запнулся. И с воем бросился вперед.
Беллеф попятился, спокойно опустошая боезапас в громадную тварь. Наконец та со стоном рухнула всего в нескольких сантиметрах от него, истекая радужным ихором. Пока оружие перезаряжалось, прицельный комплекс бешено метался по сторонам. Все больше и больше лопалось щупалец, извергая рабов-солдат Тринадцати Шрамов. Сперва десятками, потом сотнями.
Таких страшил Беллеф уже повидал. Он сражался с ними и раньше, хотя нечасто и довольно давно.
— Беллеф, всем частям отступить в преддверие! Повторяю: оторваться от противника и перегруппироваться!
Он отдал приказ без особой надежды, что его исполнят. Кто-то послушает, но большинство просто не обратят внимания, слишком поглощенные безумием битвы.
И все равно левиафан протискивался в ворота — огромные сегменты плоти, ощетинившейся орудиями. Новые щупальца вонзались в стены и потолок. Каждое служило транзитным стволом, извергающим воинов в разрушенный зал. В воздухе висела густая пыль, мешая работе датчиков. Беллеф размеренно отступал, стреляя во все, что подходило слишком близко.
Он пытался связаться со стратегиумом, но услышал только помехи. Обдумал оставшиеся варианты и выбрал самый прагматичный. Не будучи трусом, он все же усвоил за прошедшие столетия, что в проигранной битве крайне мало славы. Призыв к оружию — песнь героев: таким вещам не место в реальности. И один воин в одиночку мало что изменит. В особенности против такой невероятной громады, как этот левиафан.
Добравшись до входа в преддверие, Беллеф увидел, как незваный гость поднялся во весь рост, сметя крышу дворца, словно та была не плотнее паутины. То, что осталось от потолка, посыпалось вниз, хороня и друзей, и врагов. Взметнулась стена пыли и скрыла весь этот разгром.
Он не единственный избежал обвала. Облепленные пылью воины высыпали в преддверие, отстреливаясь на ходу. Сначала несколько, затем еще. Всего шестьдесят. Один из них, в шлеме, похожем на жабью морду, обернулся.
— Я говорил тебе, что так и будет, — прохрипел Варекс.
Конечно, он выжил. Варекс был тем самым пресловутым тараканом. Когда Беллеф не дал ему дезертировать раньше, он сопротивлялся только для виду. Скорее всего, сейчас он, вероятно, об этом жалел. Варекс обвиняюще ткнул пальцем в Беллефа:
— Я говорил, что нужно убираться подальше от этого безумия, пока была возможность, а теперь уже слишком поздно. Убить бы тебя прямо тут, уличный поэт.
Беллеф вскинул болт-пистолет, и Варекс замер.
— Попробуй. Или можем уладить наши дела в более спокойной обстановке. Тебе решать.
Варекс тоже поднял оружие, но остановился; когда послышался гул антигравитационных генераторов.
— Что это? — Он обернулся.
Из пыли и дыма, словно стрелы, вылетели рейдеры друкари. У входа в преддверие заплясал осколковый огонь. Беллеф рассмеялся.
— Похоже, Варекс, решение приняли за тебя. — Он вскинул руку и передал по воксу: — Встать в строй — стандартную фалангу.
— Мы еще не закончили, — буркнул Варекс, пристраиваясь рядам с Беллефом.
Беллеф прицелился в приближающегося друкари.
— Терпение, брат. Все мы встретимся со своими богами в свое время. Одни раньше, другие позже.
Дисплей Арриана затуманился, щелкнул и очистился. Апотекарий перекатился на живот, чувствуя себя так, словно на него уронили гору. Системы брони перезагружались медленно, а то и не перезагружались вовсе. Что-то там внутри сломалось. Он со стоном вздернул себя на ноги, сервомоторы доспехов протестующе загудели. Внутренний двор, оборонительные сооружения — все исчезло. Пол был усеян искалеченными телами — все, что осталось от его сил.
«Неплохой был план, псобрат. Жаль, что их план оказался получше».
— Да, — согласился Арриан. — С другой стороны, дела редко идут так, как задумано.
Он развернулся, пытаясь оценить расстояние, на которое его отшвырнуло ударом. Но сдался через несколько мгновений, когда затуманилось зрение. Он скривился — внутри что-то шевельнулось. Грудная клетка, судя по ощущениям, была частично раздавлена. Одно из легких сдулось. Одно из сердец остановилось. Он отмечал раны со скрупулезностью апотекария.
«Удивительно, что ты еще на
