— Ну же!
Рысенок кинулся к выходу из проулка, а я, поджав губы, дождалась, пока капитан Ригель подойдет ко мне.
— Сэр?
— Эксель Сильва, — повторил он.
— Да, сэр? — терпеливо откликнулась я.
— Судя по тому, что ты снова отреагировали на имя, это твое, звереныш. — Мужчина показал мне мою карточку-паутинку. С ее уголка капала вода. — Карлос нашел это в луже у стены.
— О… — Мой словарный запас неожиданно иссяк, и я просто протянула руку. Но капитан не спешил возвращать мне мою вещь.
— Ты спасла его.
Я нахмурилась, пытаясь понять о ком речь.
— Феличита. Спасибо.
— Удивительно. — Я криво улыбнулся. — Капитан Ригель умеет благодаритьот себя лично? Интересно, как часто он это делает?
Надеюсь, я не пожалею о своей дерзости.
Наградой мне стало тихое хмыканье.
Ленс Ригель прижал сверху свою ладонь к моей, передавая мне карточку-паутинку.
— Никогда.
— Значит, я удостоилась невиданной чести. Эта мысль вряд ли позволит мне уснуть сегодня. — Я покосилась на наши соединенные ладони. Ригель не убирал руку, а если ее отдерну я, то карточка наверняка упадет.
По моей ладони скользнула шершавая поверхность. Мужчина передвинул карточку-паутинку так, чтобы мой указательный палец уперся в магический символ в углу. Вспыхнула голубая искра, опознавая во мне владелицу. И капитан Ригель тут же убрал руку, оставив удостоверение на моей ладони.
Я ощутила, как кожа на щеках начинает пылать. Он изначально предлагал мне проверить отпечатки, поэтому-то и не отдавал мне карточку. А я, не догадавшись, прижимала и прижимала свою взмокшую от пота ладонь к его, как… как… даже толком не знаю как кто!
Чтобы скрыть смущение, я поспешила выдать первую мысль, что пришла мне в голову:
— Вы были рядом. Там, на крыше. На самом деле, если бы я ничего не сделала, то вы бы все равно не позволили Феличиту погибнуть… ведь так?
— Так.
— Тогда благодарность точно была излишней.
— Это не была благодарность за спасение моего солдата.
— В таком случае, за что вы меня благодарили?
— За проявление человечности.
Ленс Ригель не стал прощаться со мной. Просто развернулся и ушел. Я наблюдала за черным силуэтом, пока он не скрылся из виду. И даже после этого стояла погруженная в раздумья. И конечный вывод принес мне одно лишь удовлетворение.
Этот город — не кладбище.
В нем все еще есть настоящие живые люди.
Глава 12. ГРЯЗНАЯ ЗЕМЛЯ
Звезд искры в небесах сияют,
А люди с судьбами людей играют,
И под ладонями снежинки тают,
Но в грязь мир люди обращают…
От оглушающего хохота Джерара звенело в ушах. Очень хотелось поежиться, но я с каменным лицом продолжала заворачивать куски льда в белоснежную тканевую салфетку.
Прижав холодный кулечек к щеке, я принюхалась. От тряпья, которое для похожих целей выдавала мне Руара, всегда несло сладковатой вонью навозных удобрений. Салфетка же, полученная мной от Вальтера, была чистой и пахла флердоранжем.
Передо мной на столе было выложено с десяток корзинок с сухими травами. Слушая раздражающий смех Джерара, я перебирала крошащиеся листочки, раздумывая, какие из них можно использовать для лечебной примочки.
За моей спиной послышался хлопок. Смех резко прервался, а через мгновение сменился не менее раздражающим хныканьем, в котором ясно послышалось «больно же, ты, занудный старикашка!..».
— Вы уверены, что не нуждаетесь в осмотре? — Вальтер поставил рядом с моим локтем еще одну чашу с кусочками льда. Интересно, какой способ используется в этом доме для создания и сохранения льда? — Мастер мог бы осмотреть вас. И предложить лечение.
— Я сама могу прекрасно о себе позаботиться. — Поразмыслив, я все-таки отодвинула корзинки с травами в угол стола. — У меня обычные синяки.
— Эти травы вам не подходят? — Вальтер нахмурился. — Если желаете, я обращусь к Мастеру. У него, без сомнения, найдется то, что вам нужно.
— Не стоит. — Я поморщилась и отняла от лица салфетку со льдом. От холода кожа потеряла чувствительность, и терпеть это было уже невыносимо. — Единственное, что меня действительно беспокоит, это отметина, которая может остаться на щеке после того удара. Но и с этим можно справиться. Моя кожа тонкая, и следы от какого-либо внешнего воздействия быстро проступают на поверхности, однако простенькая ледяная примочка устраняет проблему. А уж синяки — дело обычное. Природа сама все исправит.
— Непозволительно оставлять на теле юной девушки раны. — Вальтер выглядел спокойным, но то, как часто он поправлял очки, которые и не думали съезжать с переносицы, выдавало его негодование. — И вам не следует относиться к ранам столь легкомысленно.
— Синяки — это не такая уж большая беда. Если они легкие, конечно. Даже дети в своих играх не обходятся без синяков. Сейчас мое поведение большей частью пронизано чопорностью и степенностью, но в детстве каждое времяпровождение с моим другом было одной сплошной феерией, всегда оканчивающейся парочкой ушибов. — На моих губах заиграла улыбка.
В детстве меня переполняла надменность. Понятия не имею, как Дакот вообще терпел мое присутствие. Но в какой-то момент ему удалось вытащить на поверхность и задиристую сторону меня. Послушная с отцом, презрительная с братом. С Дакотом же я открывалась и по-настоящему наслаждалась нашим общением.
— Сложно представить вас непослушным проказником.
— Неужели? Что было, то было. Даже подумать страшно, сколько раз Руаре приходилось лечить наши с Дакотом синяки после проказ… — Я осеклась и враждебно уставилась на Вальтера. Какой опасный человек. Своим добродушным тоном он усыпил мою бдительность, и я с поражающей легкостью начала рассказывать о близких мне людях и дорогих воспоминаниях. Не стоит мне забывать о положении, в котором я сейчас нахожусь.
К счастью, эту атмосферу напускного дружелюбия разрушил Джерар. Вот в чьей искренности сомневаться не приходилось. Он, особо не таясь, говорил именно то, о чем думал.
— А тебя, прелесть, оказывается, невезение преследует. — Джерар навалился на меня сзади, правда не всем весом — его ладони уперлись в стол. — Велика
