что это папино дело и не стоит ссориться из-за чужой тёти. Дочка выслушала, но у меня было ощущение, что не особенно прониклась.
А на следующий день мы втроём отправились в торговый центр, чтобы посидеть в кафе и отпраздновать день рождения Вадима, как и договаривались. Я подъехала к своему бывшему дому в одиннадцать, Вадим и Аришка вышли из подъезда, а затем мы сели в машину и поехали в торговый центр. Добираться туда было недолго, минут пятнадцать по хорошей дороге, а с дорогой нам повезло.
Пока ехали, Аришка всё время радостно щебетала, донельзя счастливая из-за того, что наконец проводит время с нами обоими, Вадим же отмалчивался. Мрачным он не выглядел, а вот задумчивым — да, пожалуй. Я старалась его не трогать, понимая, что его наверняка раздражает тот факт, что пришлось поддаться моему «шантажу». И не обольщалась: в отличие от меня, Вадим вряд ли радуется нашей встрече.
Я рассматривала его украдкой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы сохранять нейтральное выражение лица, да и не таращиться слишком уж сильно. Мне безумно хотелось не только смотреть, но и трогать. Снять с него очки, провести ладонями по щекам, наслаждаясь немного колкой щетиной, коснуться кончиками пальцев твёрдо сжатых губ, а ещё лучше — поцеловать их, и так сильно, чтобы не выдержал, раскрылся…
Как же я хотела его. Всего. Как же скучала!..
Были даже моменты, когда мне казалось, что я не выдержу и полезу к Вадиму обниматься, не в силах держать дистанцию. Но я всё-таки справилась, ничем не выдала себя. Если только глазами… но взгляд не подделать.
Когда мы пришли в кафе и сделали заказ, я первым делом отдала Вадиму его подарок, надеясь, что это поможет ему немного расслабиться — всю дорогу сюда он выглядел человеком, которого заставляют делать что-то не слишком приятное, и я видела, что это огорчает Арину. Да и самой было не по себе. Более того, я не понимала, отчего Вадим вообще так напрягается, если у него теперь есть другая женщина. Не отболело ещё? О том, что я могу быть ему неприятна, думать не хотелось. Тем более что чуть больше месяца назад мы ходили вместе на благотворительный вечер и там Вадим вёл себя нормально. Отстранённо, но нормально. А сейчас как-то слишком напрягался для мужчины, который уже развёлся и встретил другую.
В общем, я быстро протянула Вадиму пакет с картиной его матери и неловко сказала:
— Вот, это тебе. С днём рождения. От нас с Аришкой.
Я боялась, что он решит посмотреть подарок дома, приготовилась уговаривать. Но Вадим достал содержимое пакета, развернул бумагу… и изменился в лице.
За секунду до этого он был подчёркнуто холоден и, даже можно сказать, демонстративно равнодушен. Но сразу после того, как, тихонько зашуршав, развернулась обёрточная бумага, равнодушие стекло с его лица, сменившись неподдельным волнением.
Клянусь, у Вадима даже руки задрожали…
— Господи… — пробормотал он и, положив акварель своей мамы на стол, опёрся на него обеими ладонями, напряжённо вглядываясь в картину блестящими от волнения глазами. — Это что же… Мамино…
— Да, акварель моей бабушки, — звонким голосом возвестила Аришка и шмыгнула носом, словно сдерживала слёзы. — Пап, тебе нравится? Мы с мамой старались.
— Нравится, — негромко ответил Вадим и, подняв голову, посмотрел на меня с такой искренней благодарностью, что я сама едва не разрыдалась. — Спасибо, мои девочки.
Я понимаю — это получилось непроизвольно. Он сказал так просто по привычке и сам смутился, особенно когда Аришка после этих слов расцвела майской розой. А я… не стала акцентировать на этом внимание. Сказал и сказал.
Но после этого Вадим действительно потеплел, перестал отгораживаться от меня. Начал улыбаться, вместе со мной разговаривал с Аришкой и даже несколько раз задавал вопросы не ей, а мне, о моих делах и успехах.
Почти как раньше…
Было здорово. Очень душевно. Если бы ещё не привкус горечи во рту… Он не проходил даже несмотря на несомненно вкусную еду. По правде говоря, я была так увлечена тем, что нахожусь в компании с Аришкой и Вадимом, что почти не замечала, что именно ем. Да и неважно это было. Главное, что вместе с ними…
Через час, оставив нас наедине с десертами и кофе, дочка убежала на скалодром, который хорошо просматривался через стеклянную стену этого кафе. Я боялась, что после ухода Аришки атмосфера между мной и Вадимом сильно изменится, он вновь похолодеет, но ошиблась.
— Как ты нашла эту картину? — поинтересовался муж, как только мы увидели, что Аришка вошла на территорию скалодрома, предъявив охраннику оплаченный пропуск. — Насколько я помню, мама продала её частному коллекционеру. Я особенно хотел найти именно эту акварель, потому что она висела у меня в детской комнате, но ничего не получилось. Как ты смогла, Лида?
В детской… Что ж, если у меня получится, ты вновь увидишь свою детскую, Вадим.
По крайней мере, ремонт в доме уже несколько дней как начался. Я, разработав план и дизайн-проект, обратилась за помощью к одной из фирм, с которой сотрудничал «Интродизайн». Работы предстояло уйма, и далеко не только по поиску антикварных вещей. Всё-таки бывший хозяин дома там кое-что перестраивал, теперь нужно было восстанавливать. И это я ещё молчу про ужасное состояние проводки и сантехники…
— Не преувеличивай мои заслуги, Вадим, — вздохнула я и честно призналась: — Я обратилась за помощью к одному человеку, который как раз и занимается поиском и продажей подобного рода вещей.
Вадим слегка посуровел.
— И что он потребовал за помощь?
— Ничего неприличного, честное слово, — улыбнулась я, вспомнив просьбу Немова о пяти свиданиях. Пока о следующем он не сигнализировал — сказал, что напишет мне, как найдёт следующую картину. Я же пока искала другой антиквариат. Естественно, не тот же самый — просто похожий. — И противозаконного тоже. Не переживай за меня. Я, конечно, заслуживаю, чтобы ты думал обо мне плохо, но всё-таки я не постоянно поступаю как дура.
— Я не думаю о тебе плохо, — возразил Вадим. — Ты же знаешь это. Я всегда тебе говорил, что ты молодец.
— Да, говорил, — я кивнула и зачем-то призналась: — Я начала ходить к психологу. Помнишь, ты советовал? Вот, я решилась. И не пожалела.
Второй раз за сегодняшний день на лице Вадима отразилось настоящее ошеломление. Он и вправду не ожидал услышать от меня нечто подобное. И даже
