Лила, остолбенев, смотрела, как мужчины набросились друг на друга. Они дико кричали, как будто сама земля разверзалась под ними. Мэкон с гортанным воплем швырнул Абрахама на пол. А потом Лила кинулась бежать.
Небо закрутилось перед глазами, как если бы кто-то нажал на кнопку перемотки. Я увидел лицо Лив: ее губы двигались, она что-то говорила мне, но слов было не разобрать, и я снова закрыл глаза.
Мою маму убил Абрахам. Она погибла от рук Сэрафины, но приказ отдал Абрахам, теперь я уверен в этом.
— Итан? Ты меня слышишь? — взволнованно кричала Лив.
— Все в порядке, — отозвался я и попробовал сесть.
Все трое внимательно смотрели на меня сверху вниз, а на груди сидела Люсиль. Оказывается, я лежал прямо на мостках.
— Отдай. — Лив попыталась забрать у меня арклайт. — Он работает как своего рода метафизический канал. Ты не можешь контролировать его.
Я не выпустил арклайт из рук. Этот канал должен оставаться открытым любой ценой.
— Хорошо, тогда хотя бы расскажи мне, что произошло. Кто это был? Абрахам или Сэрафина? — спросила Лив, обнимая меня за плечи, чтобы поддержать.
— Все нормально. Я не хочу об этом говорить.
— Ты в порядке, чувак? — обеспокоенно посмотрел на меня Линк.
— В порядке, — ответил я, хлопая глазами.
Такое ощущение, будто я под водой и смотрю на них сквозь мутную рябь.
В нескольких метрах от меня Ридли поднялась с песка, вытирая руки об юбку, и ехидно заметила:
Лив закинула на плечо рюкзак и молча вглядывалась в конец самого бесконечного дока. Я встал рядом, посмотрел вдаль и сказал, пытаясь унять нервную дрожь:
— Это оно. Я чувствую.
А потом я посмотрел на Лив и обнаружил, что ее трясет не меньше моего.
6.20
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Казалось, мы идем целую вечность, словно мост с каждым шагом все длиннее и длиннее. Чем дальше мы шли, тем меньше видели. Воздух становился более плотным и влажным. И вдруг деревянные мостки под ногами закончились, и мы уперлись в непроницаемую стену тумана.
— Это и есть Великий барьер?
Я наклонился и пошарил рукой в том месте, где заканчивался мост — ничего. Никаких невидимых чародейских колодцев-лестниц. Вообще ничего.
— Погоди, а вдруг это опасное силовое поле или какой-нибудь ядовитый дым? — остановил меня Линк, доставая из-за пояса ножницы и тыкая ими в туман, но с ними ничего страшного не случилось. — Ну ладно. Но все равно выглядит жутковато. Откуда ты знаешь, что если мы сделаем еще шаг, то сможем вернуться обратно?
Линк, как всегда, говорил вслух то, о чем все думали про себя. Я стоял у конца моста и смотрел в пустоту.
— Я пойду первым.
— Ты же еле на ногах стоишь! — возмутилась Лив. — Почему ты?
Потому что я заварил всю эту кашу. Потому что я люблю Лену. Потому что есть шанс, что я — проводник, что бы это ни означало.
Я отвернулся и увидел Люсиль, которая вцепилась когтями в рубашку Ридли. Люсиль Бэлл не особенно жаловала воду.
— Ай! Глупая кошка! — вскрикнула Ридли и опустила Люсиль на землю.
Люсиль многозначительно прошла вперед, обернулась и слегка наклонила голову, внимательно глядя на меня, а потом махнула хвостом и исчезла.
— Почему? — повернулся я к Лив. — Потому.
Я не знал, как объяснить ей. Лив покачала головой, и я, не дожидаясь остальных, пошел за Люсиль в туман.
Я очутился на Великом барьере между Вселенными. Я не ощущал принадлежности ни к миру смертных, ни к миру чародеев. Я чувствовал только магию в чистом виде. Я ощущал ее вкус, запах и звук, соленый влажный воздух вибрировал, гудел едва слышно. Берег на другой стороне моста манил, меня охватило невыносимое желание добраться туда. Я хотел быть там, рядом с Леной. Более того, я просто хотел быть там. Для этого мне не нужна была причина или логическое объяснение, сила моего желания говорила сама за себя.
Больше всего на свете мне хотелось быть там.
Мне не хотелось выбирать один из миров. Я хотел оставаться частью обоих.
Мне не хотелось видеть лишь одну половину неба. Я хотел видеть его целиком.
Немного постояв, я сделал шаг из тумана в неизвестность.
6.20
ИЗ СВЕТА
В лицо ударила волна холодного воздуха, по рукам побежали мурашки. Свечение и туман растворились. Вокруг все было залито лунным светом, освещавшим вход в скалистую пещеру где-то вдалеке. Луна была полной, ясной и яркой.
Я подумал, что, возможно, смотрю на семнадцатую луну.
Я попытался вспомнить сильнейшее стремление, которое ощутил, находясь между мирами. Оно не пропало, лишь притаилось на задворках сознания. Ощущение наэлектризованного воздуха, наполненности жизнью, которая была здесь повсюду, невидимая человеческому глазу.
— Ну давай, — послышался позади меня голос Ридли, которая тащила за руку крепко зажмурившегося Линка. — Давай, Горячий Жеребец, открывай глазки.
— Просто потрясающе, — воскликнула Лив, подходя ко мне.
Ни единой золотистой волосинки не выбилось из косичек. Она смотрела на волны, бьющиеся о скалы, и ее глаза сияли.
— Как ты думаешь, мы…
— Мы перешли Великий барьер, — не дал ей договорить я.
А значит, Лена где-то рядом. И Сэрафина.
И бог знает кто еще.
Люсиль сидела на скале, как ни в чем не бывало вылизывая лапку. Рядом с ней между камней что-то блеснуло.
Ожерелье Лены!
— Она здесь, — сказал я, наклоняясь, чтобы поднять его трясущимися руками.
Я никогда не видел Лену без ожерелья, ни единого раза. На песке сверкала серебряная пуговица, проволочная звезда в круге, к которому она привязала красную нитку. Это были не только ее воспоминания — здесь собраны наши общие воспоминания. Воспоминания обо всех счастливых моментах, которые у нее были. А теперь она отбросила их, и они одиноко лежали среди обломков ракушек и водорослей, которые выкинуло на берег прибоем.
Если это знак, то ничего хорошего он не предвещает.
— Короткая Соломинка, что ты там нашел?
Я повернулся к ним и неохотно показал ожерелье. Ридли ахнула.
— Что это? — спросила Лив.
— Это ожерелье Лены, — ответил Линк.
— Может, она просто потеряла его, — невинно предположила Лив.
— Нет! — повысила голос Ридли. — Лена никогда его не снимала! Ни разу за всю жизнь! Она не могла потерять его, если бы оно упало, она бы тут же заметила.
