СБ Юсуповых, и на всякий случай стала консервировать секретное оборудование в Лабораториуме. Мари занималась текущими делами, стараясь заглушить беспокойство за пропавшего Ярослава.
* * *
Сдёрнули мешок с головы внезапно. Я уже устал лежать с открытыми глазами — тело так и не восстановило подвижность, как я ни старался сжечь подавитель своим источником. В отличии от наручников-блокираторов магии, артефакт на шее скорее воздействовал на участки мозга, отвечающие за двигательный аппарат. Поэтому мне оставалось только лежать бревном, слушать лающую по-немецки женскую речь и набираться злости. Подумав, на миг отключил и снова включил Щит Бурбонов — он работал без проблем. И я успокоился. Вряд ли меня задумали похищать, чтобы убить. Могли бы залить в бетон в предместье Варшавы в получасе езды. А меня уже везут несколько часов, значит, хотят сначала поговорить. Разговорить меня с подавителем будет проблематично, его обязательно снимут, вот тут-то я и потрепыхаюсь.
Мешок сняли, и я увидел кирпичные стены полутёмного помещения. Меня окружило несколько женских фигур в масках на лицах. В видимом пространстве наблюдаю двух ведьм в ранге мастеров, за спиной вижу источники ещё трёх мастеров и одного ученика. И тоже ведьмы — у всех в источниках явно видно фиолетовую Силу смерти. Одна из мастериц подняла со стола кандалы-блокираторы магии на цепочке, и как только один из наручей застегнулся на правой руке, я отключил Щит и почувствовал, как мой источник уснул. Не стану выдавать свои козыри и сразу плавить блокираторы, а то ещё передумают снимать мышечный подавитель. Наконец, когда кандалы застегнулись на руках и ногах, ожерелье в виде дракона с меня сняли.
— Фу-у-ух, — выдохнул и тут же закашлялся. Горло пересохло и глаза нещадно заслезились, словно в них сыпанули песка. — Пи-и-ить, — прошептал я.
Мне тут же сунули пластиковую бутылку, которую я чуть не выронил — в затёкшее тело впился миллиард иголок. Наконец, я справился с минутной слабостью и напился.
— Вы кто? — и тут же словил удар в солнечное сплетение. Упал на пол, пытаясь вдохнуть. Ну, ссуки, поплатитесь. Всё припомню. И испорченный вечер, и расстрелянного мишку, и этот удар. Интересно, как там Потапыч? Может, выкарабкается? Меня тем временем подхватили под белые ручки и потащили по щербатым от времени ступеням вниз. Бросили в подземелье в одну из камер, через полчаса молча принесли воды и безликие пакеты с фастфудом. Нары с жестким матрасом, толчок с умывальником — вот и все развлечения. Зеркала нет, окошек нет, телевизора и газет нет… Да ну нахер, если никто завтра не объявится поговорить, гашу всех и сматываюсь. Хотя, интересно же узнать, кто тут такой умный, что ведьм в Питер подсылает Романову убить, а теперь вот меня выкрали? То, что это звенья одной цепи, я практически перестал сомневаться.
Забылся тревожным сном, разбудил очередной лязг двери. Принесли горячий чай и острые колбаски с чечевичной похлёбкой. В последний раз пробовал такие в Мюнхене в прошлой жизни. Походу, меня в Германские земли утащили. Оставили зубную пасту со щёткой, жестами показав, чтобы привёл себя в порядок. Почистил, чего уж? Самому противно — во рту словно кошки нагадили. Поймал себя на мысли, как будто на свиданку собираюсь. Ещё через час открылась дверь и вошла женщина в черной хламиде. Красивая и высокая. По мне так слишком красивая, как какая-то хищница. Или это взгляд такой? Она осмотрела меня и осталась довольна, мурлыкнув по-немецки следовать за ней. Поднялись из мрачного подземелья по лестнице на первый этаж, зашли в просторный аскетичный кабинет, занавешенный темными шторами.
— Здравствуй, Ярослав. Присаживайся, — на моё удивление женщина поприветствовала на неплохом русском. Она села в кожаное кресло и закинула ногу на ногу. Из распахнувшейся хламиды показалась ножка в чулках.
— Вы кто? Не слышал, чтобы представились, — решил поиграть в упрямство и остался стоять.
— Сядь, я сказала! — она щёлкнула пальцами, мои ноги подломились, и я рухнул на пол. — Не любишь подчиняться? Тем интересней будет, Апполончик, — ведьма уже почувствовала, что внутри этого сосуда сокрыто много Силы, и от предвкушения её начало потряхивать.
Меня отпустило, я опять почувствовал свои ноги и залез на стул.
— А ты любишь подчинять? Нравится унижать беззащитных? — я отбросил политесы и с вызовом посмотрел в глаза.
— Конечно! А для чего ещё нужна власть? Перед властью все должны ползать на коленях и лизать обувь, — она замаслившимся взглядом показала на свою чёрную лакированную туфлю.
— Воздержусь, я не фетишист.
— Будешь, если жить захочешь, — равнодушно ответила. — Все лижут. Некоторые даже с удовольствием. Можно лизать и в другом месте.
— Обломишься, — отзеркалил равнодушие. Хрена тебе, а не туфли или где повыше.
— А почему? Попробуй, может тебе понравится?
— Не понравится. Этот мир встал с головы на голову. Рядом с сильными женщинами не оказалось сильных мужчин, и у вас сорвало башню от вседозволенности.
— Разве это вина женщин, что мужчины обмельчали?
— Нет, но зачем насилие? Знаю одну девушку, она даже в борделе осталась человеком, — я вспомнил Дашу из стриптиз-клуба и продекламировал Маяковского:
Есть тети как тети,
Есть дяди как дяди,
Есть люди как люди,
Есть бляди как бляди.
Но в жизни бывает
Порой по другому:
Есть дяди как тети,
Есть тети как дяди,
Есть бляди как люди
И люди как бляди!
— О, да ты поэт! Наверное, ты даже пытаешься издавать свои стишки, мой белокурый друг? — сделала вид, что заинтересовалась, и несколько раз демонстративно похлопала в ладоши. А в глазах тот же омут плохо скрываемого вожделения.
— Это в прошлом, сейчас у меня другие увлечения. Так как тебя зовут?
— Зови меня госпожа Кардинал.
— Гм, Кардинал, если ты такая сильная, к чему эти украшения? — я поднял руки и позвенел кандалами. — Или ты боишься?
— Я магистр магии, а скоро буду архимагом! Я никого не боюсь! — она махнула рукой, и открывшиеся кандалы с металлическим звоном упали на пол.
— Откуда такая самоуверенность? — потёр руки, разминая. Я опять чувствовал свой источник и прекрасно видел все пять стихий в источнике собеседницы. Не хватало только Силы жизни и воздуха.
— Это не самоуверенность, мой белокурый друг, а опыт. Бояться глупо…
Зазвонил интерком и пролаял по-немецки.
— Пойдем, малый ковен уже собрался, покажешь, насколько ты храбрый на деле, — она встала
