брака, Ольга и Алексей обвенчались в Якутске в церкви Рождества Пресвятой Богородицы.
Пётр сдал в Якутское отделение Горного департамента золото и учётную документацию, где металл взвесили, ссыпали в специальные мешки и опечатали печатью департамента. Там же он зарегистрировал на имя Алексея золотоносный участок, на котором они добыли золото и на котором оставили табличку, что участок занят. Это участок являлся свадебным подарком молодожёнам.
Выполнив все определённые законом процедуры, Пётр в сопровождении Фёдора уехал в Иркутск. Молодожёны остались в Якутске ждать паспорта для Ольги.
Ольга получила паспорт и стала госпожой Сухонины раньше, чем Пётр с Фёдором дождались своей очереди в Иркутскую казённую золотосплавочную лабораторию и молодая семья, не задерживаясь, устремилась в Иркутск вслед за компаньонами Алексея.
Только к двадцатым числам октября Пётр и компания получили за сданное в казну золото ассигновки и по ним получили в банке почти тридцать пять тысяч причитающиеся им деньги за вычетом податей. Из полученной суммы Петру возместили расходы на организацию экспедицию. Остальные деньги поделили поровну на троих.
В Москве молодые Сухонины носились по магазинам и салонам, превращая Ольгу в модную европейку. Восхищённые яркой красотой Ольги, а ещё больше, объёмным кошельком её мужа, служащие магазинов от старших менеджеров до последнего продавца из кожи вон лезли, чтобы угодить клиентам.
Ольга, избавившаяся от своих кожно-меховых национальных одежд и поменяв их на скромное европейское платье, уже тогда вызвала восхищенные взгляды Петра и Фёдора, встречавших молодожёнов на железнодорожном вокзале Иркутска.
Когда же девушка, одетая по последней моде, предстала перед парнями, у парней челюсти в унисон клацнули об асфальт. Стройная невысокого роста красавица с ослепительной улыбкой шествовала в ярком брючном костюме упиваясь восторженными взглядами мужчин. Анджан подивился столь стремительному превращению Ольги всего за три недели их молодой малограмотной азиаточки из забытой богом якутской деревни в модную и раскрепощённую женщину.
Молодая Сухонина без всякой боязни и стеснения, свойственных глубоким провинциалам, шествовала по широким улицам первой русской столицы под руку с молодым мужем-богатырём с гордо поднятой головой, осознавая то, какое впечатление её внешние данные оказывают на мужчин. Более-менее сносно говорившая по-русски, так как проучилась три года в русской сельской школе Оюсута, Ольга за три недели непрерывного общения говорила на родном для мужа языке практически без акцента. То, что Ольга росла и воспитывалась в якутской семье, где в её сознание с молоком матери вбивали мысль, что она будет отдана замуж за нелюбимого человека, возможно из далёкого села сыграло огромную роль в отношении девушки к молодому мужу. Восторженно-влюблённый муж, готовый носить на руках свою прекрасную якутянку не выпуская, пробудил в девушке такую страсть и ответную любовь, на какую была способна только девушка, в ДНК которой есть гены вольной степной женщины.
Только второго декабря 1948 года экспедиция добралась до родного Динабурга. Семья динабургских Сухониных встречала путешественников в полном составе: отец, Виктор Алексеевич, главный инженер машиностроительного завода и потомственный дворянин, мать, Софья Аполлоновна, директор частной гимназии Рябушкиной, потомственная дворянка и сестра Лена Сухонина, ученица выпускного класса женской гимназии.
С Ольги, увидевшей толпу встречающих родственников мужа, слетел весь налёт цивилизации и в угол двухместного купе забилась маленькая и испуганная до чёртиков дочь якутской тайги. Девушка наотрез отказалась покидать вагон и даже на мужа глядела испуганным, но злым волчонком, готовым до последнего сражаться за свою жизнь.
Пётр первым вышел на перрон и объяснил причину задержки выхода молодожёнов. Софья Аполлоновна, не говоря ни слова, решительно поднялась по ступенькам и скрылась в глубине вагона. Спустя минут десять в тамбуре появилась Сухонина-старшая, ведущая, обняв за плечо, зарёванную невестку. Чёрный след потёкшей туши на щеке матери и платочек в свободной руке свидетельствовали о проникновенной и душевной беседе невестки и свекрови. Сзади замер с лицом ошалевшего идиота улыбающийся Алексей, обвешанный, как рождественская ёлка, узелками, пластиковыми пакетами, чемоданами и баулами.
Сухонин-отец, статью ничуть не уступающий сыну, подскочил к ступенькам, приподнял в воздух Ольгу и поставил её на мощённый перрон, вернулся к супруге и без видимых усилий оторвал жену от пола тамбура и поставил на землю рядом с Ольгой, ошалевшей от неожиданного полёта.
Пётр, стоящий лицом к Сухониным, внезапно почувствовал смерч, возникший за его спиной. Спустя мгновение парень, повернувшийся в сторону шума, едва не оказался сбитым с ног налетевшим ураганом, с диким визгом повисшим на его шее. Прасковья, с растрёпанной от быстрого бега причёской уткнулась в шею Анджана и замерла. Пётр обнял девушки и сильнее прижал к себе. Так они и стояли несколько минут, пока сзади не послышалось вежливое покашливание.
Прасковья взглянула через плечо Петра и увидела брата, нерешительно переминающегося с ноги на ногу. С воплем бешенного индейца и криком: «Феденька!»– девушка кинулась к брату и повисла у того на шее.
Когда подтянулись родители Фёдора, задержавшиеся из-за опоздания рейсового автобуса, Пётр принялся спешно подзывать носильщиков чтобы спасти багаж от затопления.
Прасковья, видя, что Анджан собирается свалить, подхватила первый попавшийся на глаза свёрток и заявила парню: «Петенька, я еду с тобой».
Если до квартиры парочка добралась, соблюдая все рамки приличия, то, как только закрылась дверь изнутри, молодые люди забыли обо всём. Были только он и она и позади долгих шесть месяцев разлуки.
– Получается, что вы обе это решили, а на меня вам наплевать! – взвился возмущённый Пётр, когда Прасковья, одеваясь поздно вечером, словно бы вскользь объявила своё решение завершить отношения с парнем.
– Дорогой мой, – заворковала девушка, – признайся сам себе, что ты никогда бы самостоятельно не сделал выбор между мною и Дарьей. Мы тебе только помогаем его сделать.
– Возможно, – согласился Анджан. – Я даже не осуждаю Дарью, что она не дождалась меня и приняла ухаживания господина Писарева, а затем и его предложение руки и сердца. Ей уже двадцать два года. Но ты то чего? У тебя тоже есть виды на кого-то?
– Ничего то ты не понял, Петенька, – заявила девушка, присаживаясь на кровать рядом с Петром. – Ты думаешь, что мы переспали с тобой в первый день знакомства из-за нашей распущенности?
– Нет не думаю, – перебил её парень. – Для меня это так и осталось загадкой, почему недотроги, какими вас с сестрой считали все вокруг, вдруг прыгнули ко мне в кровать и обе разом?
– Потому, а ты, радость моя, не поверишь – промурлыкала Пелагея, – но мы обе в первый же вечер как дуры влюбились в тебя по уши. Мы с сестрой неразлучны с детства и вступать в соревнование друг с другом даже из-за тебя не захотели.
