и культурную, и историческую ценность — она ведь старинная и драгоценная. Так всё–таки, где вы её нашли?
— Где я её нашёл, там всё и лежит, — сообщил Крот, — недалеко отсюда. Но сдавать вашему государству я ничего буду. Мы ведь не пришли к соглашению относительно земли. Вы считаете, что это земля людей, а мы, кроты, считаем, что это земля кротов. Кто первый здесь поселился — того и земля.
— Но люди–то в этих краях давно живут, — сказала Маша.
— А кроты ОЧЕНЬ давно, то есть дольше, — заявил Крот, — так что земля эта наша, и всё, что в ней — тоже наше.
(Это было очень серьёзное заявление — как на него отреагировать, чтобы не случился государственный конфликт? Ведь человечество в лице девочки двенадцати лет впервые вступило в разумный контакт с, как оказывается, вполне мыслящей цивилизацией кротов. Да, да, тех самых кротов, шубы из которых раньше были в большой моде. Тех самых кротов, которых ловят в ловушки и травят ядами садоводы. Тех самых кротов…, тут Маша вспомнила, как она общалась с Тихоном. Девочка начала приходить к мысли, что если бы многие животные получили фиолетовые листики, то жизнь на Земле преобразилась бы до неузнаваемости. Ведь человек легко и привычно уничтожает их миллионами, и на еду, и на шкуры, и на опыты, и просто ради удовольствия. При этом даже не задумываясь, что у них тоже есть свои чувства, свои привязанности, своя тяга к жизни. Хотя, чему здесь удивляться? Люди легко убивают и себе подобных, что уж сокрушаться о представителях иных видов. В общем, вначале Маша пришла в сильное волнение, потом в смятение, а потом решила, что Крот в общем–то не так уж и не прав, а может даже и прав. Поэтому она просто с ним решила не спорить.)
— Ну как хотите, — сказала она, — я вам не судья, я просто ваш сосед, а соседи должны жить в мире и согласии.
— Согласен! — подытожил Крот. Потом тяжело вздохнул и заявил: «Ну всё, мне нужно срочно отдыхать, до завтра».
И не успела Маша попрощаться, как тот скрылся под землёй. Девочка промыла монету под водой, вытерла и отнесла домой, убрав в свою тумбочку. Бабушка, как обычно в это время, смотрела телевизор.
— Бабушка, — позвала её Маша, — а как ты думаешь, здесь могут быть клады.
— Это ты у дяди Сени поинтересуйся, — сказала она, не отрывая взгляда от экрана, — тот в своё время всю округу излазил в поисках сокровищ. Тут раньше усадьба была очень важного при дворе вельможи, и говорили, что он перед ссылкой закопал несколько сундуков со всем своим богатством. Кто его только потом не искал, и Сеня тоже, но ничего не нашли. Так что ты на эти пустые затеи время не трать, лучше сходи в сарай, курам зерна подсыпь.
— Хорошо, — сказала Маша, — покормлю и на площадь съезжу, там всех Василий скоро собирает.
Маша вышла из дома, дошла до сарая, раскидала курам зерна, вывела велосипед и поехала на собрание.
«Вот как бывает, — размышляла она по дороге, — одни всю жизнь трудятся себе, трудятся, и ничего даже накопить не получается, а другие, как Крот, найдут себе клад, и всё — жизнь удалась. И зачем мы тогда работаем — чтобы деньги зарабатывать, которых постоянно не хватает? И жизнь, получается, проходит зря? Или чтобы время занять? Или чтобы любимым делом заняться? А если я ещё не знаю, что у меня любимое, а родители в институт отправляют, то значит, что я буду учиться нелюбимому? А потом работать на нелюбимой работе? И всё только ради денег, которых всё равно большинству постоянно не хватает? И все семь с лишним миллиардов человек на Земле живут так же? И ради чего? Чтобы работать на кого–то другого всю жизнь? Если ты живёшь не ради себя, то ты и не живёшь, получается. Если не занимаешься любимым делом, то прожигаешь свою жизнь? Получается, что единственное счастливое время — это детство? И то не у всех?»
От такого количества вопросов без ответов у Маши начала болеть голова и портиться настроение. Чтобы как–то остановить накатывающуюся волну безысходности она решила: «Нет, нужно срочно определяться с тем, что мне больше всего хочется и больше всего нравится делать. И если я пойму это, то буду делать то, что хочется и так, чтобы это нравилось. То есть если я буду заниматься любимым делом, и делать это лучше остальных, то успех меня точно ждёт, а значит и достойная оплата. Вот интересно, например, как это можно лучше всех читать самому себе книжки, и кто за это будет мне платить?»
Глава 69. В которой Маша выйдя из ОПОПа, тут же вступает в ОПОП. И где, спрашивается, логика?
Вот с такими мыслями Маша прибыла на деревенскую площадь. Там уже собрались ребята, они стояли кружком и что–то бурно обсуждали. «Сам ты, опопа!» — услышала Маша рассерженный Катин голос. Судя по всему, Кате тоже не приглянулось предложенное Василием название общества. Глеб заржал, как дикий конь.
(Почему–то считается, что дикий конь ржёт намного оглушительнее, чем домашний. Но где же вы у нас сейчас встретите дикого коня? Так что проверить вряд ли удастся. А вот домашние кони совершенно точно порою ржут так, что их можно смело ставить вместо горниста для побудки военного гарнизона. Кстати, кроме коней ржут ещё верблюды, ослы да лешие. Но, последние, как и дикие кони, уже тоже практически не встречаются. Да и ослы в основном остались исключительно среди людей. Может это ржание действует на них так исчезающе?)
В общем, утверждение названия Общества помощи одиноким пенсионерам висело на волоске.
— Ну ладно, — пошёл на мировую Василий, — не хотите ОПОП, предлагайте другое, но помните, что название должно отражать цель нашего общества.
— А какая у нас цель? — подала голос Оля.
— Ну сколько можно объяснять, — стал закипать Василий, — наша цель — помогать одиноким немощным старикам и старушкам.
— А кто решил, что это наша цель? — это уже спросил Гоша. — Может наша цель — построить парусник, и отправиться в путешествие по реке, а потом по морю. Тут вам и приключения, и открытия. Солёный ветер, волны, чайки, романтика! Как вам такое название — Общество парусников,
