так видишь ли, парень, раз мне все равно придется быть повешенным, то дай-ка я веревку-то на твоей шее попробую. Ах ты, наглый врунишка!
Мальчишка проворно вскочил на ноги и взбежал на несколько ступеней лестницы и уже оттуда продолжал увеселять и просвещать собрание.
— Вы не называйте меня врунишкой, мистер Джозеф! Я не вру, а вы лучше готовьтесь к смерти. Англичанин говорит, что он всех вас перепорет березовым веником. В ваши годы пора бы научиться не называть честных мальчиков лгунами. Смотрите, не троньте меня, не то я вопить стану!..
Никто его не тронул, боясь, чтобы на его крик не явился Фентон, и вместе с тем измышляя средство заставит юнгу сказать им правду.
— Ты держи себя прилично, — угрюмо сказал Джо, — так я тебе отдам свой кофе!
— Не нужен мне ваш кофе, там наверху мне дают настоящий кофе, а у вас не молотый!..
— Ну, так я дам тебе мои часы! — сказал немец.
— Они ничего не стоят, твои часы. Что в них толку-то?
— Вот что я тебе скажу, парень, — решился, наконец, боцман, — ты скажи нам всю правду, и я тебе дам свой старый пистолет!
Против такого соблазна юнга не мог устоять и даже спустился с лестницы и ждал, когда пистолет будет выложен на стол.
— Ну, так вот, — начал Ватсон, — он не станет заходить в Карлетон, а просто продаст это судно генералу Матосу и спасет свою шкуру. Англичанин со своей барышней стоит за то, чтобы дать сигнал тому пароходу, что гонится за нами, они, англичане, ничего не боятся, но мистер Фентон боится и потому уходит от того судна что есть мочи. Слышите, как машина работает?
В заключение юнга подскочил к столу, схватил пистолет и удрал с ним наверх. При этом известии, которое казалось всем несомненно правдивым, все повскакали со своих мест и каждый схватился за свой нож, который, как всегда, болтался за поясом у каждого. Прежде всех заговорил немец; но его никто не понял, так как он говорил от волнения слишком невнятно. Тогда вместо него заговорил старый Джо.
— Черт побери, ребята! Мы действительно идем со скоростью четырнадцать узлов в час! Это наш самый большой ход. Что же это значит? Что он думает делать?
— Ах вы, глупые, не давайте ему воли, убейте его, и дело с концом! У вас все одно веревка на шее, а вы еще церемонитесь! Чего вы стоите, разиня рты? Наверх живо!
И все гурьбой молча ринулись вперед по узкой лесенке, на палубу. Здесь они увидели на краю горизонта предмет их общего страха и ужаса: то было небольшое военное судно, какой-нибудь крейсер, но какой? Почему он преследует их, под каким он флагом? Ничего этого они не знали, и только Фентон мог сообщить им это.
— Ни шагу дальше! — крикнул он своим уверенным, авторитетным тоном. — Что, свинцу захотелось на обед, что ли? Можете на это рассчитывать! Видите этот венесуэльский крейсер? Это «Кюрасо». Его командир перевешает всех вас до единого, если только нагонит нас. Это вы желали знать? Что же мы будем делать, сражаться или бежать, не потрудитесь ли вы отдать мне приказание? Я только этого и жду!
Никто ему не отвечал. Многие впились бессмысленным взглядом в точку крейсера на горизонте, как бы не веря своим глазам, другие же засунули руки в карманы с видом затаенной враждебности и упорно молчали, наконец заговорил старый Джо.
— Вот что я скажу, ребята, — обратился он к команде, — делайте, как знаете, но так как я управиться с этим судном не могу, то я предоставил бы мистеру Фентону быть здесь хозяином!
Из толпы раздались голоса, что старик Джо спокон веков был сторонником офицеров, а немец уже выхватил нож и сделал несколько шагов к лестнице мостика, как вдруг оглушительный выстрел потряс воздух, немец упал, а юнга Ватсон, стоя с дымящимся пистолетом в руке, бледный как смерть, растерянно шептал:
— Право, это не я! Это не я, мистер Фентон… этот проклятый пистолет сам выстрелил… О, я надеюсь, что я не застрелил немца… Надеюсь, что я не застрелил его…
Действительно, он не только не убил его, но даже и не задел, а немец покатился в желоб просто от испуга под громкий смех всего экипажа.
— Смех — дело доброе. Нет основания бояться людей, которые смеются! — сказал Мюрри, склонившись к самому уху Фентона. — Пользуйтесь этим моментом, скажите им, что механики на нашей стороне!
Фентон утвердительно кивнул головой и, подойдя к перилам мостика, сделал знак, чтобы все молчали.
— Если бы вы не были слепы, — начал он, — то поняли бы, что я дал судну самый быстрый ход, какой только возможно требовать от нашей машины! Неужели вы не понимаете, что наше положение не лучше вашего? Нам или плыть, или тонуть вместе, мне кажется, это ясно! Если вы будете стоять за меня, я сделаю все, что только в моих силах, чтобы спасти вас! Если же вы хотите другого, то пусть только кто-нибудь сунется к лестнице, я убью его не задумываясь! За кого вы принимаете меня? Что вы думаете, я не рассчитывал на это? Подите к главному механику да спросите его, будет ли он стоять за вас или, быть может, вы сумеете сами управиться с этим судном? Может, вы пойдете на веслах, если машину остановят? Вы ребята умные, подумайте хорошенько! Больше слова вам не скажу, убирайтесь каждый к своему месту, я просто видеть вас не хочу!
Все слушали его молча, и когда Фентон кончил и, повернувшись к ним спиной, обратился к Мюрри, все они сбились в кучу и стали сговариваться. Привыкшие с давних пор повиноваться тому, кто стоит на мостике, эти люди только в минуты озлобления находили в себе силу и способность сопротивляться законной власти. Теперь же, когда здоровый взрыв смеха убил в них чувство озлобления, они опять начинали рассуждать здраво и разумно. Всего важнее было теперь уйти от преследовавшего их судна, гнавшегося за ними на всех парах. «Эта погоня нешуточная, — решили
