подавал знак. Ивэн и Мириам различили его и спешили пробраться сквозь чащу обратно в замок. Воздух был хрустким и колким, а сам лес замер в мрачной тишине. Буря приближалась неотступно, и никто не знал, что она принесет с собой. Стояла ночь, небо сковали облака. Было так темно, что юноша время от времени озарял путь, обращая вперед ладони, заставляя вспыхивать на них синеватые яркие огни.
В этот день Смотрители вернулись из Корсии. Это была долгая разлука, оттого стало особенно приятно вернуться на прогалину, где девушка помогала укротить подаренный ею огонь. Было опасно заходить так глубоко в лес, но никто не хотел раскрывать общую тайну.
— Ты только посмотри на себя! — заговорила Мириам, уклоняясь от лап ельника, нависших над зарастающей тропой. — Ты похож на мага, рожденного с этим даром.
Ивэн невольно расправил плечи — можно было позволить себе гордость. Огонь и правда подчинялся ему все охотнее, но каждая вспышка, сотворенная Мириам, показывала ее собственную силу, будто бы не было никакой жертвы для изгнания скверны, отчего он ликовал еще больше. Она не была болезненно уязвима. Ивэн мысленно окунулся в те первые дни в Дагмере, когда он уже не был послушником, но еще не стал королем. Вспомнил, как непросто ему было не видеть Мириам рядом, ведь тогда приходилось отделять ее чувства от своих собственных. Со временем, он узнал, каковы на вкус ее радость, злость, опустошение, любовь, и даже научился жить с этим.
— Должно быть, впору оставить наши прогулки, — осторожно заключила Мириам, и тут же споткнулась на ходу.
— Признай, что эти встречи нужны не только мне, — отозвался Ивэн. — Когда мы рядом, все просто и объяснимо.
— Что будет, если о них узнает твоя королева? Если хоть кто-то узнает, что вместе мы ходим за городские стены? Она Локхарт — все они помешаны на семье. Ох! Мне и правда стоит говорить вслух, что я для нее вечная вертихвостка, и виной тому ее брат?
— Только не вспоминай об этом пирате, Мири! Иначе мне снова подумается, что ты стала бы счастливее, чем теперь, — юноша заговорил шутливо, но не смог утаить даже сам от себя долю правды в этих словах.
— Мне бы пришлось оставить Дагмер. Я Смотритель, Ивэн. Мое место здесь, и именно здесь мое счастье.
— Однажды мне довелось покинуть Каменный бор. И только после этого я обрел дом. Дело ведь не только в твоем долге перед Создателем, так?
— Замолчи! — раздраженно буркнула Мириам.
Но Ивэн был не в силах остановиться и не поддеть ее:
— Если ты только пожелаешь, я присмотрю место для Райса при дворе. Как тебе…
Он не успел договорить, ведь ему пришлось отбить очередную огненную вспышку. Это вышло легко — от заклинания Мириам остались лишь искры.
— Великолепно, — сухо признала она, и ринулась вперед сквозь чащу. — Ты ведь знаешь, что я бы не задела тебя?
— Мы не сможем никогда обмануть друг друга, верно? — немного нервно хохотнул Ивэн. — Оттого ты мне так важна.
— Ш-ш-ш!
Ивэн услышал раздраженное предостерегающее шипение, но понял, что девушка улыбнулась его словам. Об был уверен бесповоротно — в Корсии случилось нечто особое, отчего девушка светилась изнутри. Теплое море Фелиса пошло Мириам на пользу, и Ивэн готов был поклясться, — дело было не только в нем.
Лес оборвался как всегда внезапно. Городская стена возникла из ниоткуда, бросая плотную тень на редеющие деревья даже в темноте. Пришлось дождаться, пока часовой наверху исчезнет из виду и перестанет бряцать доспехом, и только после этого метнутся вперед, к незаметному застенку.
— Кноорэн аалор! — прошептала Мириам, и каменная дверь едва слышно заскрежетала.
В тот же миг она схватила Ивэна за руку — он все еще плохо знал путь, а она проделывала его наощупь.
— Отчего же и здесь не поставить магическую печать! — ругнулась она на строителей крепости, когда они уткнулись в самую обычную дубовую дверь. Ее приходилось открывать самым заурядным немагическим ключом.
Оказавшись на тихой улочке, Мириам и Ивэн двигались по одному, то и дело ныряя в закоулки, прячась под навесами и выступами в тени домов. Город спал, но это не давало повода быть беспечными. Они почти добрались до замка, когда оба встретились за пустыми деревянными бочками. Мириам замерла. Вокруг не было никого, и Ивэн, оказавшись в укрытии рядом, вопросительно уставился на нее.
— Я видела Моргана, — тихо проговорила девушка. — Мы пойдем за ним.
Она решила больше не прятаться. Ивэн хотел было одернуть ее, расспросить, отчего им следует свернуть с пути, но не стал этого делать, увидев дядю впереди. Он нес на руках женщину. Ивэна бросило в озноб, когда он разглядел ее голые руки и ступни. Что-то было не так в этой жуткой картине, и в том, что Морган ни разу не обернулся, имея поистине звериный слух, слыша чужие шаги за спиной. И было ясно, несокрушимо очевидно, — женщина не была живой.
Так они следовали за ним до самого дома Локхартов в абсолютном молчании, едва дыша. Оба знали, что Морган непременно их слышит, но даже Мириам не ускоряла шаг, неотступно скользя по теням ночных улиц города. Ивэн видел и слышал, как дядя колотил в их дверь — остервенело и уперто, не смотря на глубокую ночь, пока старший из Стейнов не распахнул ее, держа в руке лампу.
— Роллэн! — прогремел староста тут же, своим тяжелым голосом как топором разрубая тишину спящего дома.
Стейн отступил и в два шага оказался в комнате с большим дубовым столом, где собиралась вся его семья, рывком сдернул скатерть. По полу рассыпались яркие поздние яблоки. По воле Стейна ярко впыхнул камин. Он крепко выругался, едва ему удалось разглядеть девушку, бережно уложенную Морганом на стол.
Она была в одной ночной рубахе. Черные волосы, черные венки, проступившие на висках, шее и запястьях. Встретив Моргана ночью на пороге, он решил было, что на его руках Мириам, но увиденное было куда страшнее.
— Я знал! О, проклятая Тьма! Я знал! — он схватил Моргана за плечи, в ярости силясь отвести его опустошенный взгляд от Гауданы.
Растрепанный Роллэн сбежал вниз по лестнице, прогоняя прочь от себя остатки сна. Он бросил рядом с телом лекарский футляр, уже не слыша отца, не заметив вошедших Ивэна и Мириам. Почти сразу он понял, что сердце женщины больше не бьется. Потребовалось немного времени, всего несколько движений, прежде чем он выпалил, склонившись низко над ее лицом:
— Медленный яд, — тонкий, едва уловимый запах, не оставлял ему никаких сомнений.
— Можно ли ей
