Книга Академия хаоса. Когда рушатся стены - Ольга Ярошинская

–Спасибо, что поехала со мной,– в который раз сказала Миранда, сжимая мою руку.

–Успокойся,– повторила я.– Не съест же она тебя.

–Как знать, как знать,– с сомнением произнесла подруга.– Женщина, которая дала жизнь Моррену Фергюсу Изергасту, наверняка способна и не на такое.

Она покосилась на экипаж, точно раздумывая – не впрыгнуть ли в него обратно и подстегнуть крылатых лошадей. Родерик с Морреном задержались, обсуждая какие-то особенные масти коня.

–Вот Родерик нашел общий язык с моей мамой,– заметила я.– А ты ее знаешь.

–Адалхард мой герой,– согласилась Миранда.

Мама простила ему нашу внезапную свадьбу. Я думала, он пустится в пространные объяснения, но Родерик сказал: «Так было нужно», и она отстала. Мама погрузилась в новую семейную жизнь и свою беременность, которая нисколько не изменила ее характер. Она по-прежнему пыталась влезть везде, где только можно, однако Энцо Лефой проявил неожиданную твердость и не пускал ее в свой бизнес. Мама обижалась, плела интриги, подкупала его секретарей, а я была счастлива, что ее насыщенная жизнь теперь не сосредоточена на мне.

Мы иногда встречались в Фургарте, обедали в каком-нибудь ресторанчике, выбирали наряды или просто гуляли. В прошлую встречу нос к носу столкнулись с Ровеной Тиберлон. Она несла свой округлившийся живот с такой гордостью и достоинством, точно там был как минимум будущий император.

–Я тоже видела Ровену недавно,– сказала Миранда, и я сердито на нее посмотрела.– Прости, я стараюсь не лезть в твои мысли, но иногда ты очень громко думаешь. Она выглядит совсем не такой цветущей как ты: под глазами круги, вся зеленая. Готова поспорить, воздушные ряды Тиберлонов разбавит анимаг. Кстати, Родерик говорил тебе, что Шейра решила претендовать на престол?

–Угу,– кивнула я.– Она сразу в фаворитах. Вот уж кто умеет вертеть и мужчинами, и голосами в Совете. Дебра Грохенбаум пошла к ней помощницей. Это она убедила ее выставить свою кандидатуру.

–Я бы не назвала Шейру идеальной императрицей, но сейчас, когда Стена пала, нам нужен правитель, который сможет заручиться любовью народа,– рассудительно произнесла Миранда.– Ровные воспряли, мол, хаоса нет, так зачем теперь маги, давайте всех запечатаем…

–Шейра умеет очаровывать. Как выйдет на балкон, как ударит своей магией, так все сразу и забудут про революцию, и начнут плодиться и размножаться.

–И нас всех ждет век процветания и мира,– поддакнула Миранда.– Если, конечно, моя будущая свекровь не прикончит меня еще у порога. Хотя она точно придумает что-нибудь изощренное…

–Хватит себя накручивать! Изергаст говорил, она нормальная,– напомнила я.

–А ты знаешь, что у него норма?– раздраженно спросила Миранда.– Мне лично страшно представить.

–Но ты ведь согласилась на помолвку.

–Сама не знаю – как,– проворчала она.

–Интриги, шантаж и тонкие манипуляции,– перечислил Изергаст, подойдя ближе, и обнял ее.– Вот и весь секрет, как добиться согласия. Не бойся, моя любимая некроманточка, они тебя примут как родную дочь.

–Ты ведь единственный ребенок в семье,– возразила она, погладив тонкую косичку за его ухом.– Откуда тебе знать, как бы твои родители отнеслись к дочери. Может, поставишь мне ментальный блок для спокойствия?

В ее голосе отчетливо прозвучала мольба, но Изергаст покачал головой.

–Папа почувствует. Не надо, Миранда, просто расслабься и будь собой. Неужели ты думаешь, я привез бы свою невесту в небезопасное место?

Мы подошли к большому белому особняку, окруженному цветущими апельсинами. Высокие колонны увивали клематисы, на круглой площадке, выложенной затейливой мозаикой, бил фонтан, и вода сверкала под солнцем.

–Я отчего-то представляла ваш родовой замок по-другому,– прокомментировала я, глядя на воробьев, что прыгали по мраморному бортику и плескались в брызгах.

Ленивая лохматая собака, греющаяся на солнце, подняла голову, но передумала гавкать и только улыбнулась, вывалив из пасти розовый язык.

–Дай угадаю,– вздохнул Изергаст,– черные стены, горгульи и умертвия в качестве слуг?

–Вроде того,– кивнула я.– Может, еще черепа на пиках и ров с крокодилами.

–У тебя интересные идеи дизайна, жена Адалхарда,– одобрительно покивал он.– Не терпится увидеть ваше семейное гнездо.

Родерик решил построить еще один дом, побольше, прямо на территории Академии, а еще выкупил участок в Динадире, на берегу теплого моря. Больше и речи не шло о том, чтобы отправить меня в Адалхорт.

–Если моя жена хочет крокодила, она его получит,– заявил Родерик, обнимая меня за располневшую талию.– Но, Арнелла, быть может, лучше заведем щенка?

Двери дома с грохотом распахнулись, и на порог выбежала невысокая женщина с темными волосами, стекающими блестящей волной до пояса. Она всплеснула руками, а потом ее гладкое лицо исказилось от сдерживаемых рыданий.

–Значит, это правда,– всхлипнула она.– Морри, малыш, ты действительно решил жениться?

–О-о,– тихо сказала Миранда.– А ты говорила, мне будут рады.

Женщина стремительно сбежала по ступеням и остановилась перед нами. Синие глаза блестели от слез, и я сжала руку Миранды крепче. Моя свекровь тоже не была мне рада, но хоть не рыдала.

–Аугуст Персиваль Изергаст!– зычно заорала женщина, так что я вздрогнула от неожиданности.– Немедленно иди сюда! Это не шутка, и ты проспорил мне желание!

–Мама, позволь представить тебе мою невесту Миранду Корвена,– церемонно произнес Изергаст.

Тонкими чертами он походил на мать, а вот глаза унаследовал от отца-некроманта, который степенно спускался к нам по ступенькам.

–Такая хорошенькая,– снова всхлипнула мама Изергаста.– Молоденькая. Некромантка! О боги, вы услышали мои молитвы!

Отец же окинул Миранду взглядом и, подавшись вперед, тихо уточнил:

–Ты точно идешь на это добровольно?

–В целом, да,– кивнула Миранда, и женщина крепко обняла ее, а потом расцеловала в обе щеки.

***

Ривелла Изергаст поселила Миранду в отдельную башню, несмотря на все намеки Моррена. Арнелла тоже пошла спать, она еще за ужином казалась сонной и терла глаза. Беременность красила ее необычайно. Она стала медлительнее, неспешнее, и рядом с ней каждое мгновение ощущалось полнее. Как будто ребенок, что рос в ней, придавал жизни особенную ценность.