С самого начала я ошибалась, думая, что нужна ему в качестве преемницы: он просто решил устроить кровавое шоу перед уходом «на пенсию».
— Она будет недолгой!
Во рту у меня выросли клыки, а в кулаках я прятала вытягивающиеся когти. Ещё секунда — и я бросилась на него. Он только успел позвать охрану, как мои руки сцепились на его шее. Он тоже начал обращаться, но ему не хватало воздуха. И тут я почувствовала тупой удар в затылок.
В себя я пришла в кровати. Голову не повернуть — больно, пощупать, все ли позвонки целы, — тоже никак — железный ошейник широким кольцом плотно прилегал к коже. Универсальное средство и для человека, и для животного: никуда не сбежит.
Бедный Захар тоже надел свои старые кандалы: теперь его руки и ноги снова отяжелели и повисли, как плети.
Кстати сказать, моя цепь оказалась пристёгнута к железной спинке кровати. Можно и не пытаться сбежать.
— Диана! Наконец-то! Как ты?
— Они ударили меня битой в затылок. А-а-а… — сначала я повернулась набок, и только затем села, придерживая рукой голову. — Давно я?
— Часа полтора-два. Они сказали, что если открыть дверь или окно, детонаторы сработают и всё взорвётся.
— Не понимаю… Зачем им было предупреждать нас? — и только когда я уже произнесла вопрос вслух, мне вспомнились слова Филина: взрыв должен прогреметь, когда люди из клана проникнут в дом. Одним ударом всех, очень умно. — Кто тебе это сказал?
— Пока тебя не было, они установили механизм в окне и дверном косяке. Охранник, — тот, который волк, — велел нам спрятаться от взрыва в ванне и накрыться подушками.
— Ну, спасибо ему…
— Он хотел помочь нам.
— Не обольщайся раньше времени. Если бы, правда, хотел, то прикончил бы Филина, вместо того чтобы бить меня по голове! Чёрт… как больно…
Захар весь трепетал передо мной, не знал, как облегчить мои страдания. Наконец, я собралась с силами, чтобы начать активные действия.
Длины моей цепи как раз хватило до ванны. Интересно, Филин знал об этом? Действительно, чугун мог защитить от мелких осколков, а значит, это был реальный шанс выжить, если нас не придавит железобетонными плитами. О силе взрывной волны я не имела ни малейшего понятия.
Да уж, а я-то поверила, что нас выпустили погулять по саду просто так. Мои злость, боль и бессилие слились воедино. Я сидела, уставившись в стену.
— Мы с тобой можем спастись, осталось только дождаться взрыва, — сказал Захар.
Мне его слова показались несусветной глупостью.
— …дождаться, пока откроется дверь и взорвётся кто-то другой?
— А… Нет… нет… — тут же опешил он.
— Скоро сюда прибудут люди из моего клана. Этот подонок всё продумал… Как же я жалею, что не убила его, когда был шанс! Идиотка! — лился из меня поток мыслей. — Надо помешать ему! Не легче ли подорваться самим, пока из-за нас не погибла целая группа солдат?
Захар шумно вздохнул и взял меня за плечи:
— Я взорвусь, а ты спрячешься.
— Отказываюсь.
— Ты нужна им, они готовы умереть за тебя, а я — один на белом свете и плакать обо мне, кроме Василича, некому. Тем более, — он показал на ногу, — часть меня уже мертва. Я готов.
Я не стала говорить о том, что Василича повесили, мой мозг искал лучший выход. И хоть думать мне тоже было больно, всё же ко мне пришла одна простая идея:
— Мне нужна верёвка.
Спустя полчаса на полу валялись сорванные жалюзи, а я привязывала верёвку к дверной ручке. Захар утащил в ванную подушки и покрывало с одеялом.
Мы залили пол холодной водой и намочили ею все тканевые вещи, чтобы те не загорелись при взрыве. Дневник Ларисы я спрятала за пояс, так как чувствовала, что он мне ещё пригодится.
Уместиться в тесной ванне удалось с трудом: цепи мешали вдвойне. Захар обнимал меня, насколько мог, сзади, одна его нога была между моих, а вторая — сверху. Лежать было жёстко, так как подушки и одеяла должны были закрывать нас сверху от осколков.
Из-за моей цепи дверь в ванную не закрывалась до конца, зато можно было не бояться, что верёвка застрянет.
— Ты готова?
— Да!
— Зажми уши!
Он дёрнул — ничего, ещё раз — то же самое, третий, уже сильнее, — верёвка оборвалась.
— Она заперта на засов! — конечно, как можно было не подумать об этом?
Он, совершая неловкие движения, поднялся. Кандалы на руках и ногах создавали серьёзную помеху движению.
Я вышла следом, помогла соединить разорванные части верёвки и привязать их к ручке окна. Теперь всё должно было получиться.
— Диана, смотри! Кто-то едет!
Никаких звуков с улицы не раздавалось, сквозь окно ничего нельзя было расслышать, но зато можно было разглядеть, что к воротам дома прибыли уже не люди Филина.
Несколько фургонов остановились возле ворот. Вышел человек в броне и шлеме, достал мегафон и начал что-то говорить. Разумеется, мы не могли понять ни слова.
— Захар! Быстрее! Пока они не подошли к дому!
Мы сделали всё, как в прошлый раз, только более торопливо. Захар потянул верёвку, та легко подалась, он потянул до упора, пока оконная створка не стукнулась о стену.
С улицы донёсся шум.
— Всё. Открылось, — сказал он.
— Странно…
— Может, не сработало? Пойду проверю…
— Нет! — я не дала ему встать.
Вдруг что-то произошло. Сначала я почувствовала волну и только потом — грохот. В уши мне как будто вставили иглы, это был самый громкий звук, услышанный мной. После него уши залил монотонный звон, ничего другого я уже не слышала. Однако взрывов было несколько, это можно было легко определить по содроганию ванны.
С каждой волной взрыва в чугун врезались осколки и сыпались на нас сверху, порой мне казалось, что один из них вот-вот пробьёт нашу защиту. В ноги нам откуда-то свалился кусок стены, но было скорее страшно, чем больно. Сразу после него сверху упала железобетонная плита и накрыла ванну домиком. Моя цепь, до этого висевшая в воздухе, а теперь стремительно увлекаемая плитой вниз, потянула меня за шею к краю ванны. Голову зажало в углу, образованном плитой и краем ванны. Не пошевелиться, боль захватила все тело. Ванну больше не сотрясало, взрывы кончились.
Захар откинул продырявленные подушки с одеялами, высвободил наши ноги из-под куска стены и стал пытаться вытащить мою цепь из тисков. Он часто моргал, потряхивал головой и тёр уши — его тоже оглушило. С минуту он ощупывал мои ноги, голову, руки, чтобы убедиться, что я цела.
Цепь не поддавалась. Захар пытался сдвинуть плиту с места, но ему не хватало сил. Безрезультатно. Он плакал от изнеможения.
