– Как это чьи? Великого Рона Хаббарда, конечно… Умнейший человек… Только его не называли Антихристом… Повезло же гаду этакому…
Форд от изумления приоткрыл рот. Джо Блитц… Значит, это псевдоним Л. Рона Хаббарда, писателя-фантаста, который выдумал собственную религию – сайентологию – и объявил себя пророком. Еще до изобретения сайентологии Хаббард уверял, что главным достижением человечества будет обретение единой мировой религии. После этого он объединил псевдонауку и мистицизм в новую веру.
Единая мировая религия… Возможно ли подобное? Не этим ли вопросом увлекался Хазелиус? Не поэтому ли набрал себе в команду сплошь страдальцев и страдалиц? «Изабелла» – величайшее изобретение человечества… Уединение на горе, странные послания, скрытность, связь с Богом…
Форд глубоко вздохнул, наклонился ниже и прошептал:
– Волконский написал записку, перед тем как… умер. Я нашел ее. Там были такие слова: «Я знаю правду… Я сумел рассмотреть ее через безумие. В качестве доказательства назову имя: Джо Блитц».
– Да… да… – ответил Хазелиус. – Петр был умен… Слишком умен, за это и поплатился… Тут я ошибся… надо было выбрать кого-то другого… – Он немного помолчал и тяжело вздохнул. – Что-то у меня немного путаются мысли… – Его голос дрожал. Казалось, он вот-вот совсем сойдет с ума. – О чем я говорил?
– О том, что Джо Блитц – это Рон Хаббард. Тот человек, который придумал собственную религию. Значит, вот что тут происходило?
– Я бредил, – произнес Хазелиус, по-видимому, отчасти возвращаясь в действительность.
– В этом и состоял твой план, верно? – спросил Форд.
– Не понимаю, о чем ты, – резко ответил Хазелиус.
– Еще как понимаешь. Ты все заранее продумал и подстроил. Создание «Изабеллы», проблемы, слова Бога. События развивались по твоему сценарию. Хакер и саботажник – ты.
– Что ты несешь, Уайман? – Хазелиус как будто полностью пришел в себя и негодовал.
Форд покачал головой. И как до него не дошло раньше? Ведь он не раз читал досье Хазелиуса.
– Тебя всю жизнь занимали утопические политические проекты.
– По-моему, ими интересуются многие.
– Но не до умопомешательства. Ты же на этой почве свихнулся, но, к твоему несчастью, к тебе никто не прислушивался, даже после того как ты получил Нобелевскую премию. Это-то тебя и убивало: умнейший человек, и не имеет влияния! Потом умерла твоя жена, два года ты жил в уединении, а потом объявил миру, что придумал «Изабеллу». Без этого ты не мог. Тебя сжирало безумное желание сосредоточить на себе всеобщее внимание. Ты мечтал перевернуть мир. А лучший для этого способ – стать пророком. Предложить всему человечеству новую религию.
Хазелиус тяжело задышал.
– Ты точно… со сдвигом, – простонал он.
– Ты разработал проект «Изабелла», предложил сконструировать машину, способную воспроизводить Большой Взрыв – те мгновения, когда возникала Вселенная. «Изабелла» появилась на свет. Ты набрал себе в команду людей, поддающихся влиянию, и поставил грандиозный спектакль. Суть твоей задумки – сделать самое громкое в истории человечества научное открытие. А чем еще удивишь людей? Конечно, обнаружением самого Бога! Ты планировал заявить, что нашел его, и стать его пророком! Хотел претворить в жизнь задумки Рона Хаббарда!
– Ты совсем сбрендил.
– Твоя жена не ждала ребенка – ты выдумал ее беременность. Какие бы имена машина ни выдала, ты отреагировал бы точно так же. А числа, которые задумала Кейт, без труда угадал, потому что хорошо ее знаешь. В общем, ничего сверхъестественного не случилось.
Хазелиус дышал ровнее.
– Ты окружил себя двенадцатью учеными, лично их выбрал. Читая их досье, я все ломал голову над вопросом, почему всех так здорово потрепала жизнь. Теперь я знаю ответ. Ты специально брал себе в помощники только впечатлительных людей, израненные души – таких легко обратить в иную веру.
– С тобой этот номер не прошел?
– Тебе почти удалось и это.
Они помолчали. Где-то в туннелях загомонили голоса. Толпа возвращалась.
Хазелиус глубоко вздохнул.
– Умрем мы оба. Надеюсь, ты это понимаешь, Уайман? И тебя, и меня предадут мученической… смерти.
– Это мы еще посмотрим.
– Да, все верно. Я в самом деле хотел предложить людям новую религию, но понятия не имею, почему все пошло наперекосяк. У меня был такой блестящий план. Однако не все сработало… – Из груди Хазелиуса снова вырвался стон, с губ слетел вздох. – Эдди. Вот чего я не предусмотрел. Из-за него все полетело к чертям. Я допустил глупейшую оплошность и теперь прощаюсь с жизнью. Впрочем, такова участь любого пророка.
– Как ты ухитрился все подстроить? Как ты взломал компьютер?
Хазелиус достал из кармана старую заячью лапку.
– Я заменил опилки флэш-памятью на шестьдесят четыре гигабайта, процессором, микрофоном и беспроводным передатчиком, распознающим символы и голос. Эту штуку можно подключить к любому из тысячи высокоскоростных беспроводных процессоров «Изабеллы», соединенных с суперкомпьютером. Основную работу выполняла чудесная LISP-программа, которую я создал. Точнее, создал частично. Основная ее часть возникла сама собой. Это одна из самых удивительных программ в мире. Ею чертовски легко управлять, но сама она отнюдь не простая. По-моему, даже я сам не до конца ее понимаю. Забавно: она выдумала много такого, чего мне даже не приходило в голову. В общем, и тут все вышло гораздо хитрее, чем я задумывал.
– Ты сволочь. И одержим желанием властвовать.
Хазелиус убрал заячью лапку в карман.
– Ты ошибаешься, Уайман. Я провернул эту операцию из самых что ни на есть альтруистических побуждений.
– Как же! Результатом твоей «операции» стало безудержное насилие. А сколько напрасных смертей… Весь этот кошмар возник по твоей вине!
– Путь насилия избрал Эдди и его единомышленники, а не я. – Хазелиус моргнул от приступа боли.
– А Волконский? Его убил либо ты сам, либо поручил это сделать Уордлоу.
– Нет. Волконский был слишком умен. Он догадался, что я затеваю, проанализировал все до мелочей и понял, что остановить меня невозможно. Мысль, что им пользуются как последним дурачком, была для него невыносимой. Поэтому он и ушел из жизни, но устроил все так, чтобы никто не мог определить точно, убийство это или самоубийство. Очень в духе Волконского. У него был необычайно оригинальный ум.
– Зачем ему понадобилось наводить кого бы то ни было на мысли об убийстве?
– Он надеялся, что в результате расследования «Изабеллу» закроют прежде, чем я добьюсь своего. Но события развивались слишком быстро. Признаю, его смерть на моей совести, хотя я его не убивал.
– Как все глупо! Пустая трата сил, времени, жизни!
– Ты недопонимаешь, Уайман… – Хазелиус вновь тяжело задышал, но его дыхание почти сразу восстановилось. – Все только начинается. Повернуть время вспять невозможно. Все предрешено. И, как ни смешно, главное произойдет из-за них.
