даже выгоднее продать землю охочим до этого дела латифундистам, после чего свалить в Анатолию или даже в Египет, чтобы загорать на берегах Александрии на вырученные деньги, а дальше не расти трава. А сами латифундисты начали постепенно осознавать выгоду обработки земли с помощью наёмных свободных людей, потому что рабы поступают нерегулярно, стоят дорого и дохнут-с, сволочи, как мухи. Диоклетиан воспользовался нарождающимся колонатом с истинно византийской хитростью, потому что ввёл перепись населения и подушные налоги. Это фактически прикрепило колонов к земле, потому что им было лучше оставаться на той земле, где их зарегистрировали, а то императорским фискалам может показаться, что колон пытается уклониться от налогов, что чревато летальными последствиями. Диоклетиан эту систему не изобретал, хотя некоторые пишут, что он прямо-таки создал протофеодализм, но он воспользовался уже самостоятельно зародившейся ситуацией и фактически прикрепил будущих сервов к земле, создав отечественный аналог крепостного права прямо в Римской империи. Механизм колоната, естественным путём возникший на территориях магнатов-латифундистов, выглядел следующим образом: землю дробили на множество парцелл, после чего выделяли эти парцеллы свободным земледельцам, которые её обрабатывали и «плотили нолог импиратору» и арендную плату латифундисту. Положение этих крестьян, как ни посмотри, уязвимое, поэтому никто не удивился потом, что в варварских королевствах система успешно сохранилась и превратила колонов в сервов, которых вообще можно ни о чём не спрашивать. Злоупотребления (а чо эти сиволапые сделают⁈) были уже во времена Диоклетиана, а дальше становилось только хуже и хуже…
2 — Латифундия — лат. lātus «просторный» + fundus «ферма, недвижимость» — представь Освенцим, Бухенвальд, Заксенхаузен, Равенсбрюк и Амерсфорт — это будет что-то вроде латифундии, но там люди работали меньше. Никогда не возникал вопрос, а почему римлянам постоянно нужно было так много рабов? Вот реально, с какого рожна магнаты-латифундисты с нетерпением ждали успешных завоевательных походов и как чайки пикировали на рабовладельческие эмпории, чтобы урвать себе побольше рабов, пока не подорожало? Почему не наблюдалось естественного воспроизводства рабов, как это проворачивали американские рабовладельцы, что буквально скрещивали негров с ирландскими невольницами, чтобы получить на выходе более крепких мулатов? А потому что латифундия — это мясорубка, перемалывающая людей в мясо-костный порошок. На латифундиях рабы, пользуясь деревянными инструментами, обрабатывали потрясающе огромные владения богатеньких Ричи с ближайших вилл, обеспечивая своих хозяев средствами на оргии и широкие популистские жесты, а также на покупку мест в локальной политической среде. Больше обрабатываемых площадей — больше зерна — больше бабок на все хотелки. Поэтому рабов не жалели, загоняя их до смерти. Латифундии — это монополии, сожравшие мелких и средних землевладельцев, после чего начавшие конкурировать между собой. Латифундии жрали людей, а произведённое зерно жрали горожане, причём некоторые из горожан жрали бесплатно. Законы рынка существовали и тогда, поэтому в условиях конкуренции латифундисты были буквально «вынуждены» выжимать все жизненные соки из рабов, рассматриваемых как расходник, а ещё тогда не было прав человека, свободы совести и так далее, поэтому никто напрямую такого подхода не запрещал. Ещё во времена поздней республики было много людей среди римских политиков, понимавших губительность латифундий для страны и делавших что-то для противодействия им, но они, почему-то, кончали очень плохо. Тиберий Гракх, пытавшийся восстановить давний закон о запрете обработки земли размером больше 500 югеров (примерно 125 гектаров) в одну харю, был обвинён в попытке восстановить царскую власть, после чего убит в ходе самосуда, а брата его, Гая Гракха, зарезали в роще фурри фурий, после чего обезглавили, а тело выбросили в Тибр. Вообще, история учит нас, что когда собираешься провести какую-то масштабную аграрную реформу, будь готов убивать и быть убитым. Если вспомнить слова Плиния Старшего, который посетовал как-то, что «латифундии погубили Италию, да не её одну», выходит, что мудаки победили, как и всегда.
Глава тридцать третья. Ни за какие деньги
/30 мая 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, г. Верона/
— Проконсул, — вошёл в кабинет Эйриха Лузий Русс.
— У цивилизованных людей принято стучать, прежде чем войти, — недовольно выговорил Эйрих. — Выйди и зайди правильно.
Примипил вышел из кабинета, после чего тихо постучал в дверь.
— Заходи, — произнёс Эйрих. — И остальным скажи, чтоб знали правила вежества.
— Обязательно, проконсул, — ответил Русс.
— Так с чем пришёл? — спросил у него Эйрих.
— Вот с этим, — римлянин поставил на стол тяжёлый кошель.
— Что это? — недоуменно поднял на него взгляд проконсул.
— Это подношение в благодарность от всех нас, — ответил Русс. — За заботу.
— Какую заботу? — не понял Эйрих.
— Слышали мы, что ты можешь повлиять на раздачу земли… — заговорил примипил.
— Ты что, сука, мне взятку предлагаешь⁈ — Эйрих в ярости вскочил и упёр руки в стол.
— Это благодарность от всех нас, инструкторов, — повторил Русс, не смущённый острой реакцией.
Взятки давать он умеет, это чувствуется. Практически все римляне, что достигли хоть какого-то положения в их обществе, уже умеют хорошо давать взятки.
— Убери это говно с моего стола и больше никогда не показывай! — прорычал Эйрих.
Русс покладисто снял со стола тяжёлый кошель, звякнувший содержимым, и спрятал его под свой стул.
— Слушай меня внимательно, — Эйрих сел обратно на стул. — На первый раз я тебя прощаю, но в следующий раз — десять, нет, двадцать плетей, публично, перед строем. Оставь эту дрянь, где без подмазки ничего не решается, в прошлом. Мы — не римляне. Мы — честные готы. Я хотел повременить с выдачей вам земли, потому что, в благодарность за блестящую работу, предполагал выделить вам землю у самого Рима или у Флоренции, но раз вы такие нетерпеливые, то получите свою землю у Вероны. Вы сами этого добились, чего хотели, умственно отсталые дундуки!
Им требовалось проявить лишь чуточку терпения, ведь Эйрих неоднократно говорил Руссу, что он не обидит никого, кто показал себя полезным для общего дела.
— Но, проконсул… — треснула маска равнодушия на лице Русса.
— Я приказываю тебе сказать своим людям, что вы сами виноваты в том, что теперь получите землю у Вероны, — недобро усмехнулся Эйрих. — Ладно бы ты меня не знал, сука такая! Ты в голове своей умозрительно представь, сыть шакала! Я раздал землю обычным воинам, законодательно закрепив их право владения ею! Неужели вы, скудоумные ишаки, подумали, что я, сделавший такое ради обычных воинов, вдруг обойду вас, создавших мне легион⁈
— Господин, я прошу… — начал оправдываться примипил.
— Заткнись! — прервал его Эйрих. — У меня без вас полно проблем, которые никак не желают разрешаться! Я превратился в пергаментную крысу, безнадёжно зарытую в толще из кожи! У меня даже нет времени, чтобы сходить порыбачить! Всем, сука, что-то надо, всем я, оказывается, что-то должен!
Эйриху пришла в голову мысль, что ему нужно больше заместителей. Виссарион, Хрисанф и Ликург не справляются, у них работы не меньше, чем у него, поэтому нужно больше новых людей.
— У меня есть идея, — произнёс проконсул. — Я могу простить вам вашу наглость, но при одном условии. Найдите мне пять-шесть надёжных и смышлёных ребят, сведущих в юридическом деле и готовых работать за небольшое жалование — такова для вас цена сочной земли под Флоренцией.
Римлянам Эйрих не доверял, компетентных в управлении и юриспруденции людей среди горожан нет, потому что он лично приказал казнить всех, кто этим занимался, а люди нужны и их надо искать. Сам Эйрих этим заниматься не мог, всё и так висело на волоске от спуска в тотальный бардак, поэтому он решил, что надо кровно заинтересовать кого-то сделать всю работу за него…
— Но где я их найду⁈ — удивлённо воскликнул Русс.
— Ты спрашиваешь так, будто это моя проблема, — пожал плечами Эйрих. — Найди и приведи, роди и воспитай, укради и поработи — я тебя ничем не ограничиваю. Хочешь хорошую землю — хорошо поработай.
— Я тебя понял, проконсул, — тяжело вздохнул примипил.
— Тогда убывай отсюда, раз понял меня! — указал Эйрих на дверь. — Шакалья сыть! Ополоумели тут от жадности!
Работать на благо державы оказалось неожиданно тяжело. В прошлой жизни у него были бесчисленные советники, головой отвечающие за результаты, а здесь он сам стал кем-то
