Медленно открылась дверь. Потянуло свежим воздухом. Окно было открыто. Было утро. Или день?
– Ты как?– спросил Ярослав.
Ух ты, я же опять у него! Как-то не по себе, жутко неуютно… Уф, голова кружится! Смертельное состояние!
– Это что, кошмар?– спросила я, разглядывая вошедшего мужчину.
– Нет,– улыбнулся Ярослав.– Ты меня так напугала! Не ожидал, что ты способна на такое!
– На какое – такое?
О чем он?! Что вообще происходит?!
– Ты что, ничего не помнишь?
– Я что, кого-то убила?!– нелепо предположила я.
– Да нет,– уже засмеялся он.
Я нахмурилась и ощупала свое тело, руки, голову.
– Ты напилась, как сапожник, и пыталась утопиться.
– Что?!– возмутилась я.– Что за ересь? Я такое не могла сделать!
От возмущения попыталась подняться, но в голову так ударило, что это тут же повалило меня на постель.
– Вот-вот,– беспокойным тоном сказал Ярослав и присел на край кровати.– Лежи и не поднимайся. Мне сказали, что ты бутылку виски выпила и еще пива прихватила? Вот тебе таблетка и сок…
Он приподнял мне голову и положил в рот жутко горькую таблетку. Я глотнула сока и упала на подушку.
– Ты за мной следил, что ли?– нахмурилась я.
– Если бы Серега вовремя не позвонил, хоронили бы тебя через два дня,– серьезным голосом проговорил Ярослав.
– Фу, дурак! Ты чё такое говоришь-то?– я ударила его кулаком по руке.
– О, вот уже и силы появились,– засмеялся он.
Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то внимательно рассмотрела лицо Ярослава. Он был такой свежий, как огурчик, гладко выбрит, выглажен, пахло от него приятно, мягко улыбался, заботливым взглядом разглядывал меня, был таким уравновешенным… Странно, как будто и не было между нами ссоры…
– Полин, отдыхай. Я позже загляну. Когда будешь готова позавтракать, позвони мне по внутреннему?– заботливо сказал Ярослав и поднялся с кровати.
– А что ты со мной так любезничаешь?– подозрительно прищурившись, спросила я.
– Я переживаю за тебя.
Как-то искренно у него это вылетело!
– Я за себя сама попереживаю… А вот одежду мне верни. Я домой пойду.
– Полин, успокойся, мы же не чужие друг другу. Что ты опять иголки выпустила?– с ноткой обиды сказал Ярослав.
Фу ты, ну ты! Он что, опять за свое?! С меня хватит! Я больше не играю!
– Слушай, не проблема… поиграли, успокоились, забыли! Все нормально. У меня нет к тебе никаких претензий… Я просто хочу уйти!– выпалила я.
– Полина, послушай меня, не уходи …
– Нет, Ярослав, хватит!– резко оборвала его я и возмущенно скрестила руки на груди.
– Ну почему ты меня никогда не слушаешь?!
– Все это слова, слова, а дела нет. Только друг у друга на нервах играем. Со мной ничего не случится… Обо всем, что я узнала о тебе, о твоем бизнесе, я никому не скажу. Можешь не беспокоиться… Только мне сейчас не нужна твоя компания… Совсем не нужна.
– Полин,– выдохнул он с такой тяжестью, что даже меня проняло,– зачем ты так со мной? Я же к тебе со всей душой…
– Да нет здесь никакой души: постель, деньги, фарс, блеф и наша идиотская сделка. Твою налево, и как я до такого дошла?!– снова не удержалась я.
– А мне нравилась наша с тобой авантюра,– ответил он и отвернулся к двери.
Хм, звучит расстроено!
– Я прошу тебя оставить меня в покое,– еще раз подчеркнула я.– Хоть и положенный срок не вышел, но тебе нужна новая пассия. Я верну тебе оставшуюся сумму. Я взяла немного, кое-что в дом купила, маме на лекарства… Мне больше ничего от тебя не нужно. Слишком заигрались мы в эти игры со сделками.
Ярослав взялся за дверную ручку, оглянулся и невозмутимо ответил:
– Деньги можешь оставить себе. А твоя одежда в ванной… Прощай.
Дверь захлопнулась, и я зажмурилась от боли в голове.
О, боги, куда вы меня завели?!
Я поднялась, немного посидела на краю постели, пришла в себя от головокружения и отправилась в ванную.
Хм, я смутно помню, как меня привезли в дом Македонского, его лицо и лицо Сергея, каких-то людей, но ясно помню, как меня полоскало в этой ванной. Я уделала весь пол и полотенца в итальянской джакузи… Но сейчас здесь было чисто и пахло лимоном. Я вздохнула и усмехнулась:
– Ну что ж, прощай райская жизнь!
За неделю, которую я взяла за свой счет и которую провела в Ялте у маминого брата, дяди Коли, в Алуште накопилось столько сплетен для меня одной, что уши свернулись в трубочку, когда все их прослушала.
Я вышла на работу. Все, что было до этой недели, осталось за бетонной стеной. Я запретила всем своим выяснять, что со мной произошло.
Я помирилась с Татьяной Антоновной. Хоть и жутко стыдно было смотреть ей в глаза. Неважно, что она уже догадывалась о своей дочери, я не имела права говорить с ней в таком тоне.
Снова пошли дни моей обычной беспечной жизни.
Думаете, горевала?! Фу, ну и зря!
Я выкинула из головы всякую муть и зажила припеваючи. Завела несколько новых знакомств, открыла для себя новые места для ночной жизни и веселья, как оказалось, дело не в убранстве и качестве обслуживания, а в настроении. Я больше не показывалась в тех местах, где провела почти год своей жизни. И пляжи новые нашлись, правда, далеко от дома, но тоже очень ничего.
Немного поразмыслив о банковском счете, я перевела половину суммы на другой счет, оформила его на маму, а оставшуюся сумму оставила Ярославу до востребования. И с Македонским было покончено.
Но нашлись доброжелатели, которые регулярно, между делом, напоминали о нем, сообщали во всех подробностях и красках его жизни. Сначала это забавляло, потом стало раздражать, а затем я просто перестала открывать уши всем сплетникам.
И что эта за идиотская привычка лезть в чужую жизнь, в чужие отношения и навязывать свое мнение? Кому было нужно это грязное белье? Научились бы свою грязь разгребать!
А если хотите знать, что там была у Македонского за жизнь, то очевидным было одно – Ярослав не скучал.
И я тоже.
После странного, неосознанного поступка, я словно повзрослела лет на пять. Уже не хотелось мыслить теми понятиями, которые существовали до и во время Ярослава. Вообще не знаю, чего хотелось. Хотелось остановиться и переосмыслить все, что накопилось за этот год. И, конечно, я в самый-самый последний раз поклялась себе не прикасаться к спиртному.
И пока у меня это получалось!
В середине августа по почте пришел конверт на мое имя. Это было приглашение от Петра Алексеевича Загвоздского. А я и забыла про его прием, на который он лично приглашал.
