Марк изменился. Стал совсем другим, чужим, ненужным мне. В его взгляде, позе, выражении лица не было ничего, что могло напомнить о минувших днях.
Всю левую половину лица мужчины занимал длинный уродливый шрам, нос казался совсем разбитым, в глубине глаз появился недобрый свет, скрытая угроза…
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю, сжимая ребро подоконника. Голос звучит спокойно, несмотря на слабость и озноб.
— Привет, Сери, — будто не слышит меня. Вскинув брови, внимательно рассматривает меня, оценивает. Под его пристальным взглядом чувствую себя неуютно, словно товар на прилавке магазине. Неприятно. Мерзко. — Я тоже рад тебя видеть, девочка. Отлично выглядишь. Неожиданно, но мне нравится…
От его комплимента становится только хуже. С трудом сдерживаю выражение брезгливости и отвращения, которое рвётся наружу. После секундного молчания, выпрямляюсь, чтобы смотреть на него прямо, а не снизу вверх. Сглатываю ком и произношу:
— Я не ради тебя менялась, Марк. Думаю, ты должен был это понять в тот день, когда без приглашения явился ко мне в кабинет.
Его губы растягиваются в хищной улыбке, нерв над глазом, едва заметно, дёргается.
— Я смотрю, у тебя зубки прорезались? Хамить муж научил?
Подаётся вперёд, хочет взять меня за руки, но не позволяю. Ударяю ладонями по каменной грудь, из-за чего острая боль пронзает до самых плеч.
— Не прикасайся ко мне! — пролетаю мимо него и замираю у перил внутреннего балкона. Внизу праздник продолжается. Музыканты играют вальс, некоторые пары кружатся по залу в танце. Никто и не подозревает о том, что происходит здесь, над их головами.
От резких движений резь перед глазами усиливается, голова рулит так, словно в ней заложена бомба замедленного действия. Мне плохо. Очень. Если бы не Марк и необходимость противостоять ему, скрылась в бы в одной из комнат для отдыха. Нужно позвонить домой. Пусть, тётя Маша привезёт мне мои лекарства…
Стальная хватка на запястье вырывает из задумчивого состояния. Марк дёргает меня за руку, заставляя обернуться.
— Нет, милая, — грозный шёпот звучит над самым ухом, запуская по коже волну мурашек. Мне страшно. Страх, которого никогда раньше не было, медленно поднимается по телу, наполняя грудь беспокойством. — Ты никуда не уйдёшь, пока не выслушаешь меня… Я рисковал жизнью не ради того, чтобы так легко отпускать тебя.
— Что ты несёшь? — выдавливаю из себя. Усталость возрастает до такой степени, что трудно стоять на ногах. Голова кружится, мушцы дрожат. — Зачем ты пришёл?
Схватив меня за подбородок, заставляет откинуть голову назад. Перед глазами, разноцветными пятнами, проносится высокий потолок. От тёплого света люстры и собственной никчёмности, на глазах выступают слёзы. Пытаюсь сдержать их, но не получается. Непослушные капли текут по щекам, оставляя после себя мокрые дорожки.
— Ну, ну, — обманчива мягким тоном бормочет Марк. — Зачем плакать? Я ещё ничего не сделал, Сери, — шепшавые пальцы больно растирают кожу, оставляя на ней раздражение.
— Не называй меня так, — не знаю как, но мне удаётся оттолкнуть ненавистные руки. Крепко вцепившись в перила, перевожу дыхание.
«Держись, — приказываю себе со злость. — Не смей показывать ему свою слабость! Не смей!»
— Марк, — смотрю на него воспалёнными глазами, — пожалуйста, уходи. Тебе здесь нечего делать…
— Ошибаешься, — перебивает он меня. Шаг, и снова оказывается совсем близко. От него несёт алкоголем. Сильно так. До тошноты. — Я приехал, чтобы раскрыть тебе глаза. Показать, кем является твой муж. Твой Артур — уголовник! Из-за него я лишился всего: карьеры, имени, статуса. Меня выперли из клуба и лишили титула. Твой Артур разрушил мою жизнь. И он должен за всё ответить! Должен!
Схватив меня за руку, так, что пальцы впиваются в кожу, потянул на себя. Заторможенная реакция играет в его пользу. Ударивлись головой об мужскую грудь, тихонько всхлипываю. Челюсти больно сжимаются, во рту появляется неприятный металлический привкус.
— Я же люблю тебя, Сери, — начинает шептать он, в попытке поцеловать меня. — Артур не достоин тебя. Он не знает, что такое любовь. Такие как он только играют с женщинами, используют ради удовлетворения своих прихотей и забывают. Он бросит тебя сразу же, как ты ему надоешь…
От его мерзких слов прихожу в бешенство. Начинаю пихать его, толкать в грудь и вырываться, словно дикая кошка. Эмоции душат меня, сердце разрывается от боли и несправедливости.
Не хочу его видеть. Не хочу слушать этот пьяный бред. Не хочу чувствовать на себе его руки.
— Замолчи! — кричу, что есть силы. Меня уже не заботит толпа гостей. Не думаю о том, что нас могут услышать. — Замолчи, наконец! Хватит! Я не верю ни единому твоему слову!
Ещё раз толкаю его, из-за чего мужчина отступает на шаг назад. Оказавшись на свободе, прижимаюсь боком к перилам. Краем глаза замечаю, как Леон движется сквозь толпу к лестнице. Его глаза прикованы к моему лицу.
Заметил. Понял. Поможет. Облегчённо выдыхаю, но, как оказалось, Марк не собирался так легко сдаваться.
Крепко сжав мои плечи, рывком разворачивает к себе, нависая сверху огромным булвжником.
— Неужели, переспав с ним, ты так легко обо всём забыла?! Сар, да ты конченная дура, раз решила, что такой человек как он способен любить! Да твоему Артуру не нужно ничего, кроме красивого тела в своей пастели. Придёт день и на твоём месте окажется другая!
— Марк, прекрати! — прокричала я сквозь, душившие меня, слёзы. Замахнулась и дала ему звонкую пощёчину. Такую, что ладонь обожгло пламенем, а его глаза превратились в узкие щели. — Не смей так говорить о нём! Артур любит меня. По-настоящему любит. А тебе этого никогда не понять. Уходи, Марк! Я не хочу больше видеть тебя. Ты уже сделал всё, что мог. Теперь, убирайся!
Отпихнув его в сторону, бросилась к лестнице. Скорее. Как можно дальше от него. Лишь бы не слышать всей этой грязи, не быть частью её.
Леон совсем рядом. Нас разделяют считанные метры, но для меня они кажутся вечностью. Головокружение усиливается, глаза застилает ярко-красная, кровавая пелена. Мгновение, и всё вокруг меркнет, будто кто-то выключил свет. Тело становится неподъёмно тяжёлым, коли подгибаются, и я падаю. Вниз, в пропасть.
Резкая боль, одним мощным ударом выбивает из лёгких воздух. Треск разбивающейся кости эхом отдаётся в ушах, и я погружаюсь в темноту…
Артур
Картина, которая предстала передо мной не сравнится ни с чем. Ещё никогда в жизни я не был настолько беспомощен и жалок, как сейчас. Тот страх, что парализовал всё тело, не сравнится ни с чем в мире. Я словно умер и видел всё вокруг со стороны, не понимая при этом, что произошло…
Моя Мышка. Моя маленькая девочка лежала у подножия лестницы. Длинные шелковистып волосы, которые я так любил пропускать сквозь пальцы, разметались по каменному полу и закрывали лицо. Она не двигалась. Лежала и не двигалась, совсем как сломанная кукла.
