— Развоевался! — хмыкнул насмешливо парень, придерживая брата и, уже совершенно серьезно, без прежнего ехидства произнес. — Нечего тут в гордость да скромность играть! Тебе Зареслав отдых нормальный нужен, так ты быстрее силы накопишь да выздоровеешь. А тебе, Златослава, надо привыкать к мужу-то, как- никак почитай как год уже замужем, дите ваше вона с погремушкой играется, — с этими словами Змей выразительно глянул на Бабу Ягу и строго так попросил. — Не забывай об этом.
Ничего на это ответить Ягуся не смогла, кругом прав оказался Змей Лиходольский. А ведь им еще вместе в Белояжск вскоре отправиться придется, странно будет, ежели она мужа свого стесняться будет, да краснеть, как девчонка. Надо привыкать!
— На полу я посплю, — все равно упорствовал Добролюбов и, как ему казалось, серьезную причину выискал. — Кровать все равно нам двоим мала будет.
— Руслан прав, — не согласилась с ним Яга и сперва на Змея светловолосого прямо глянула, а потом на супруга взгляд перевела. — На кровати поместимся, будь спокоен.
— Ну, раз все разрешилось, пошли мы, — снова растеряв всю свою солидность, радостно сообщил Руслан и почти потащил брата в сторону спальни, видимо стараясь не дать тому снова возразить.
— Идите, — хмыкнула Златка, направляясь вслед за ними. — А я ребенка заберу пока.
Пока мужчины не спеша шли к ширме, за которой пряталась ванна, Ягуся успела пересечь комнату, подхватить на руки Василису, разглядывающую свои игрушки и никак не решившую какую именно ей взять, кликнула Марфу и направилась обратно на кухню. Домовушка, чуть помешкала, собирая в берестяной короб детские игрушки, а потом поспешила догнать свою хозяюшку. Стоило только домовой переступить порог кухни, как дверь в спальню Ёжка плотно прикрыла и, развернувшись, направилась к столу.
Присев на единственный уцелевший табурет, Златослава посадила дочку к себе на колени, придвинулась ближе к окну и, высыпав из протянутого Марфой короба на подоконник вырезанных из дерева зверят, принялась развлекать Василису. К тому, что творится за закрытой дверью, Яга не прислушивалась особо, но время от времени обращала внимание на слишком громкий плеск воды, возмущенный голос Зареслава и смешки Руслана.
Злата не заметила сколько прошло времени с того момента, как она вместе с Василисой закопалась в короб с игрушками. Каждый зверь, которого вынимала либо Ёжка, либо малютка, тут же становился героем сказки, которую девушка придумывала на ходу и сразу же разыгрывала целым представлением на окошке. Это нехитрое развлечение так увлекло и мать, и дочь, что Ягуся не обратила внимания ни на то, что за дверью спальни слышалось уже не два голоса, а четыре. Эту странность Баба Яга приметила только тогда, когда Василисушка сонно моргая глазенками, прижалась к матери и тихонечко засопела, засыпая.
Осторожно покачивая ребенка на руках, Златослава поднялась из-за стола и направилась в спальню, чтобы уложить дочь. То, что там, похоже, идет оживленный разговор между князем, княжичами и родным отцом, Ёжке было все равно. Здраво рассудив, что Избушка все-таки ее, а ребенку нужно нормально выспаться, Яга распахнула двери и невозмутимо прошествовала к колыбельке, под недоуменными взглядами мужчин. Помимо Руслана и Зареслава, сидящих перед Златкиным зеркалом, в какой-то мере присутствовали князь Будимир Лиходольский, чей словно бы сотканный из дыма образ парил чуть правее отражавшегося в зеркальных глубинах Ростислава Кощея.
— День добрый, Будимир Давыдович! Здравствуй, батюшка! — тихонько поприветствовала Баба Яга царя и князя, а поймав на себе укоряющие взгляды, фыркнула и произнесла. — Да вы не обращайте на меня внимания, беседуйте дальше! Я тут пока ребенка спать уложу, так что слишком громко все же не разговаривайте.
— Златослава! — хмуро одернул дочь Ростислав Всеволодович.
— Угу, — нисколько не устыдившись, подтвердила Ягуся, осторожно укладывая Василису в люльку и укрывая ее одеяльцем. — Не шумите! Разбудите ребенка — света белого невзвидите, я вам ручаюсь!
— Златослава Ростиславовна, здесь вообще-то беседа серьезная ведется…, - снова попытался повлиять на дочь Кощей.
— А у меня маленькая дочь спит, которая не виновата, что у вас тут беседы беседуются дюже важные, — начала раздражаться Златка, принявшись покачивать колыбельку, в которой через сон захныкала малышка Василиса.
Мужчины и без того молчавшие, еще и дыхание затаили, поглядывая на ребенка. То ли угрозу ежкину всерьез восприняли, то ли ребенка побоялись разбудить, но через какое-то время, после того, как малышка задышала ровнее и перестала всхлипывать во сне, царь Кощей почти шепотом произнес:
— Ладно, потом обсудим эту проблему. Будимир Давыдович, вы надеюсь не против этого?
— Нет, — покачал головой князь, из-за чего его образ на мгновение смазался, превратившись в облачко, а затем снова стал четче. — Этот разговор с тобою, Ростислав Всеволодович, мы и вдвоем довершим. А ты, Зареслав, поправляйся пока, да думай, кто такую западню на тебя устроить смог. Любые твои выводы ожидаю, даже те, что неприятны окажутся, потому, как сам уразуметь не могу, кто же так…, - тут князь Будимир запнулся и в раздражении махнул рукой, от чего снова образ его сделался дымным облачком. — A-а, пес с ними! Не будем сейчас об этом! Лучше скажи, это что ли моя правнучка была? Она, да?
— Она, — ответила за мужа Златослава, приготовившись, как ей почему-то чудилось, к неприятному вопросу.
— Больша-ая, — с улыбкой явственно чувствующейся в голосе, раскатисто произнес князь Лиходольский. — Когда Зареслав на ноги встанет, уж привезите понянчиться, порадуйте старика.
— Привезем, — пообещала Бабка Ёжка, украдкой переводя дыхания и в душе ликуя, что родичи у мужа такие замечательные.
— Так, дочь моя, ты мужа своего и Василису в Белояжск сперва обещала привезти, помнишь? — вклинился в разговор царь Кощей и обратился к Будимиру Давыдовичу. — Вы на меня уж не серчайте, но Злата и Зареслав, пускай сперва у нас погостят. Мне нужно, чтобы они перед народом помелькали, слова мои подтвердили, да и царица моя ее ждет, братья соскучились.
— Да, чего уж серчать-то, — хмыкнул князь и делано сурово повелел внуку. — Но как только жениным родичам покажешься, домой вертайся и жену вези с дочерью. Понял меня, Зар?
— Понял, дед, — заверил Зареслав князя Будимира и чуть повернувшись, подмигнул эдак заговорщицки Ёжке. — Привезу.
— Вот и лады, — подвел итог Змей Горыныч и со вздохом попрощался со всеми. — Ну, бывайте! — и уже почти из рассеявшегося облачка донеслось едва слышное. — Свяжемся еще, Ростила!
— Ну, и мне пора прощаться, — заторопился царь Кощей. — Ты, Зареслав, давай уж поправляйся! Златка, за мужем гляди! Руслан, тебя пока попрошу там остаться. Вроде все. Прощевайте, дети!
С этими словами колдовское зеркало пошло рябью, словно водяное зерцало, а когда поверхность разгладилась, Ростислав Кощей в нем уже не отражался. Княжичи отчего-то дружно вздохнули, а Златослава только сейчас осознала одну немаловажную для себя вещь, а именно, что муж перед ней почти нагишом сидит, только бедра простынкой стыдливо обернуты. Вспыхнули у Ягуси щеки, да так сильно, что уши аж обожгло.
