***
Мы мчались по трассе на немыслимой скоростью, посты ГАИ заранее предупредили насчёт нас, поэтому и не останавливали. Я же читал досье Зверева. Оказывается, эта мразь много зла принёс людям. Не одна моя мать была его жертвой.
— Я поражаюсь, командир, вашему спокойствию…— услышал рядом голос Севы, который вместе со мной был сегодня на базе. Он очень сокрушался, что не охранял сегодня девушку. — Если я начну истерить, что-нибудь изменится?
— Нет. Но всё равно для человека, у которого украли жену, вы очень спокойны.
— Не время сейчас давать волю эмоциям.
Он неправ, я в ярости и готов собственными руками разорвать ублюдков, что схватили девчонок. Только я не имел права обнажать чувства перед подчинёнными. Да и не только. От меня зависело, как всё пройдёт. Поэтому я отключил эмоции и продумывал детали операции по освобождению заложников.
Мы прибыли на место и направились в сторону, откуда шёл сигнал маячка. Часть бойцов ушла немного в сторону, чтобы незаметно зайти с тыла противника. Когда осталось дойти двести метров до места, откуда идут сигналы, раздался выстрел. Его звук пронзил моё сердце, в глазах потемнело, и липкий страх за жену окутал разум. Замотал головой и рванул на шум, но через метров пятьдесят замер. Я увидел Милу, она лежала на земле и целилась в одного из похитителей, раздался с другой стороны выстрел, повернул голову — Галя пальнула из охотничьего и резко отползла. И вновь выстрел моей жены.
— Не хрена себе девка, как метко стреляет — второй выстрел в цель, — раздалось рядом.
— Не девка, а моя жена. Артём, ты что тут делаешь?
— Пришёл доложить: наши через шесть минут займут позиции. Ну, какой командир, такая и жена, ничего удивительного. — Картинно развёл он руками и вновь устремил взгляд на женскую диверсионную группу.
Раздался очередной выстрел, и я перевёл взгляд — опять моя шмальнула. Прицелился и снял того, кто собирался выстрелить в неё. Пистолет с глушителем, жизнь отбирает тихо.
— Наглушняк, — прошептал Артём.
— Он заслужил, — чуть слышно ответил и направился к жене, которая очередной раз пальнула и поползла куда-то. — А по рации доложить слабо?
— Пацаны попросили заснять фильмец про амазонок двадцать первого века.
Идиоты! Но я сам не прочь посмотреть всё в деталях, поэтому промолчал.
— Как только я свою воительницу настигну, соберите в кучу пленных, трупы сразу в мешки и погрузите в машину, девочки не должны их видеть, — я посмотрел на бойца, чтобы убедиться, что расслышал приказ.
— Ни хрена себе! — присвистнул Артём, смотря вдаль. — Лютый, ты это видел? Она его поленом огрела.
— Кто?
Я повернул голову туда, где должна была находиться Мила, а там Вера ползает на коленях и кого-то пихает в траве. Следом подползла Галя, и примерно через три минуты показалась из зарослей травы моя. Покачала головой и сняла через рукав бюстгальтер, Галя тоже это сделала и протянула ей, смотря в сторону похитителей.
— Во дают! — смотря в бинокль, присвистнул Антон.
— Дай сюда! — отобрал у него и посмотрел. У меня от увиденного челюсть отвисла. На земле лежал мужик, а Мила его связывала бюстгальтерами.
— Лютов, как ты смотришь на то, чтобы девчонок взять в команду?
— Отрицательно, — отдал ему бинокль, прицеливаясь в очередного похитителя. — Что стоишь ебл*м торгуешь? — Выстрел — моя пуля попадает в цель, и ещё одним ублюдком на земле становится меньше. — Выполнять приказ!
— Есть выполнять приказ, самое интересное я снял. С ума сойти, стреножили лифчиками, во пацаны ржать будут!
Он погарцевал он к остальным.
Я подал знак к действию — через три минуты всё будет кончено. Для нас такой противник что дитя малое — захватим и не вспотеем.
Подошёл к жене, а она с закрытыми глазами стоит и окровавленными губами шепчет, мол, всё будет хорошо. Глупенькая. Даже не знает, что всё уже кончено, мои бойцы с тыла напали на их похитителей. Сейчас их уже собирают в кучу.
Она распахнула глаза и чуть не расплакалась от счастья, увидев меня. Хотел её схватит в охапку и расцеловать, только ещё не время, нужно убедиться, что ребята выполнили приказ. Не хочу свою девочку расстраивать, не каждый человек спокойно может смотреть на покойников. Да и за Веру опасаюсь.
Только поцеловал жену, Галя на меня наставила ружьё, и я чудом не рассмеялся в голос. Ничего не скажу, удивили девчата, такой прыти никто из нас от них не ожидал. Нужно обязательно посмотреть видео с их военными действиями…
…Отвёз жену с Верой домой и сдал на поруки бабушке — скоро у воительниц начнётся откат, их нельзя оставлять одних, а я не мог остаться. Нужно разобраться со Зверевым, он прямиком угодил в расставленную мной ловушку.
***
Я приехал на место, зашел в подвал. Зверев, обнажённый, подвешен за руки, едва касаясь ногами пола. Мычит — говорить не может.
— Ну привет, мразь, — надевая перчатки, зло усмехнулся я. — Тот глаза вытаращил и с ужасом смотрит, как я беру со стола нож. — Начнём? — Подхожу к нему и хватаю его рукой за яйца, оттягивая их. Тот взвыл. — Ну а кто сказал, что будет легко и не больно? — Зверев затаил дыхание и тут же заорал, когда я отрезал ему причиндалы. — Это тебе за Веру! — засовываю в поганый рот его же плоть. Тот попытался выплюнуть, но я зажал его рот рукой. — Жри, сука! — процедил я сквозь зубы и отошёл к столу за шприцом. Зверев выл от боли, челюсть-то сломана, и яиц лишился. — Завязывай рыдать, сейчас легче станет, — подхожу к нему: — Выбирай: или я сдираю с тебя живьём кожу, или ты не дёргаешься, и я вколю тебе обезболивающее. — Он замер. Ввожу наркоту и не могу сдержать улыбки: — Неправильный выбор. — То, что его ожидает, страшнее содранной кожи. — Это тебе за мать, — произношу я чуть слышно.
Отхожу и, сняв перчатки, бросаю их в урну. Выйдя из подвального помещения, чуть ли не налетаю на врача.
— Лютый, он хоть жив? — взволнованно спрашивает Толя. — На его устранение квоту не давали.
— В мои планы не входит его смерть. Я всего лишь его кастрировал. Займись им, как и договаривались, в течение месяца коли наркоту, а потом дай возможность сбежать.
— А может, наплевать на квоту и грохнуть? Пристрелили при попытке к бегству...
Толика понять можно: его двоюродный брат умер из-за передозировки, а поставщиком этой дряни был Зверев.
— Нет. Пусть прочувствует на своей шкуре всю прелесть ломки. А в тюрьме его ожидает горячий приём... Поверь, он будет завидовать мёртвым, потому что то, что его ожидает — страшнее смерти.
Я ещё неделю назад встретился с Академиком, намекнул, каким способом он может вернуть долг. Тот рад мне помочь, ведь он, как и я, не любит ходить в должниках. Нужно ему рассказать, что Зверев хотел из-за бабок убить собственную дочь. Уверен, Академик быстро придумает, как ещё сильнее усложнить Звереву жизнь в тюрьме.
