– И новым разработчиком стал Паук? – полуутвердительно говорю я.
– Откуда ты знаешь? – Григ осекается. – Это тебе Стин рассказал?
– Да. Кстати, а где он сам?
– То есть как, где?! – поражается Григ. – Ты что, не знаешь?!
– Нет. А должен? – осторожно уточняю я.
– Так ведь… – Григ растерянно замолкает, а мне вдруг становится не по себе. Сильно не по себе.
– Вернемся к Пауку, – желая скрыть неловкость, поспешно предлагаю я. – Так что он предпринял?
– Он выдвинул гипотезу, что ген маоли активируется в тебе лишь в экстремальных условиях, во время стресса, а потом снова засыпает. И тогда был разработан сценарий стресса, в котором предполагалось держать тебя… Дальше, я думаю, рассказывать нет смысла, ты и так все знаешь не хуже меня.
– Да уж. Стрессов у меня за последнее время хватало… Кстати, Григ, а что за чипы ставили мне несколько дней назад в «Сокольничьем Парке?»
– Паук решил подстраховаться и еще раз повторить электронную имитацию прыжка. Но чип снова накрылся. Нам, маоли, вообще почти невозможно поставить всякие там чипы, организм изо всех сил сопротивляется такому вмешательству.
– Понятно… А теперь, Григ, давай о главном. Где ты находишься? Как мне вытащить тебя?
– Это не главное! – отрезает он.
– Тогда что?
– Энергетические карты. Именно они были в компьютере той базы. Они должны попасть в Совет ОНГ или, на худой конец, быть уничтожены. Я сейчас скажу тебе код и место нахождения тайника…
На миг я прикрываю веки. Ну, вот и все. Если бы я был Пауком, я бы сейчас выиграл. Да. Выиграл. Но я не Паук.
– Погоди, Григ, а разве Игроки сейчас не слышат наш разговор?
– Только то, что произносишь ты, ведь ты говоришь вслух, а я передаю тебе свои мысли. Итак, код…
– Нет! – Мне кажется, что я кричу, хотя на самом деле говорю едва слышно. – Нет, Григ. Ты что, не понимаешь? Я не должен знать код! Игроки не дадут мне и шагу ступить! Больше того, как только они поймут, что я все знаю, они возьмут меня в такой оборот, что… Они пригрозят смертью Ирэн или Мартину, и я расскажу им все, понимаешь?
Винкс молчит. Я чувствую, что он разочарован и растерян.
– Григ, – говорю, – ответь, где ты находишься?
– Вот этого-то как раз я и не знаю. Вначале меня держали на военной базе на орбите Таруны, а потом перевели в закрытую клинику. И я понятия не имею, где это. Не знаю даже на орбите или на планете.
– Да-а… А ты знаешь, под чьей личиной сейчас скрывается Паук?
– Нет. А ты?
И я не знаю. И абсолютно не представляю, как это узнать. Пауком может оказаться любой – Билл, Том, Лонг, Мартин, Виктор, Рабиш… Хотя, нет. Единственный, в ком я уверен на все сто, – это Рабиш. Он настоящий врач, а Паук не имеет к медицине никакого отношения и не смог бы занять место дока, ведь для этого, кроме соответствующей внешности и актерского мастерства, нужно иметь еще и профессиональные навыки. Нет, Рабиш не Игрок. Среди Игроков имеется другой медик, который действует не под гипнозом и не по принуждению, а по своей собственной воле. Это главврач команды «Отвязных Стрельцов». Именно он несколько дней назад проводил мне нанооперацию в «Сокольничьем Парке» и ему ассистировала Ирэн. Я узнал его по голосу. И еще кое-что. Я видел его глазами Грига. Это именно он следил, чтобы палачи не перегнули палку, и «пациент» не помер раньше времени. Григ еще тогда постоянно дразнил его и называл Стикки…
Внезапно Григ вскрикивает, и я ощущаю, как тоненькая ниточка контакта напрягается до предела, она вот-вот порвется.
– Григ, что происходит?
– Игроки… Они пытаются прервать наш контакт… – хрипит он, и я отчетливо чувствую отголоски той чудовищной боли, которую сейчас обрушивают на него. – Не прыгай в воду, Брайан…
– Почему?
– Ты правильно… догадался… такой шаг… сродни… прыжку к Истоку…
– Значит, я должен прыгнуть! Тогда я стану настоящим маоли!
– Нет… Ген в тебе наполовину разрушен этими чипами… Ты стал неполноценным… Тебе не быть маоли… Вода убьет тебя…
Контакт прерывается, а я продолжаю сидеть и бездумно пялиться на взявшую меня в осаду воду. Неполноценен… Так вот откуда в моем организме взялась «испорченная» ДНК! Вмешательство Игроков превратило меня в калеку! Чувствую нарастающую обиду, ярость, разочарование. Мне хочется очертя голову броситься в этот бассейн – и будь что будет. Пусть вода растерзает меня, но зато Игроки не получат желаемого! Тогда они продолжат истязать Грига, подсказывает сохранившая благоразумие частичка сознания. Или найдут другого «спящего» маоли и последовательно начнут превращать в ад уже его жизнь.
Чувствую, как моя обида сменяется холодным бешенством. Нет, я не выйду из Игры. Я не сдамся. Я пройду эту трассу до конца!
Ладно, но что же мне делать теперь? Как выбраться из спортивного зала? С медицинским панцирем на ноге я не смогу убежать от этой чертовой воды!
Пробую вызвать Лонга, но не успеваю набрать код, как браслет коммуникатора начинает вибрировать, сообщая, что кто-то хочет поговорить со мной. Смотрю на экранчик и глазам своим не верю: в строке абонента значится… Паук! Подтверждаю согласие на разговор.
– Стой на месте и жди, – раздается в наушнике искаженный специальной аппаратурой голос. – Я выведу тебя, только прикажи Лонгу покинуть квартал. Пусть летит к тебе домой и ждет там.
– Кто ты? – вырывается у меня.
В ответ раздается короткий смешок:
– Я тот, кто сейчас спасет тебе жизнь, Гонщик.
Связываюсь с Лонгом и говорю, чтобы он немедленно отвез Сятю ко мне домой и ждал меня там. Мой тон предельно сух и официален, и я очень надеюсь, что Лонг и на этот раз поймет меня правильно. И он понимает, потому что равнодушно бросает:
– Ладно, – и тотчас отключается.
С облегчением перевожу дух. Молодец! Ни вопросов, ни споров. М-да, если бы я был Григом, то непременно зачислил бы его в свой отряд!
* * *
Жду довольно долго, но заскучать не успеваю – мне есть о чем подумать. Наконец, снова вибрирует коммуникатор.
– Брайан, если твой Лонг через пять минут не уберется из «Сокольничьего Парка», я пристрелю его, и дело с концом. Выследить меня вздумали, щенки? Вы думаете, я с вами в игрушки играю?
– Погоди, ты о чем? – прикидываюсь валенком я.
– Пять минут, Брайан. Время пошло! – отрезает Паук.
Поспешно связываюсь с Лонгом:
– Тебя засекли. Срочно уходи. Жди меня дома.
– Понял, – ворчит он.
Смотрю, не отрываясь, на часы, и через пять минут снова вызываю Лонга, чтобы удостовериться, что он жив.
