«...осмысли — и вопросов не останется…»
— Я понимаю вас, — пожал я плечами. — Но тем не менее должен убить тебя, чтобы отомстить за нее — раз и чтобы остаться с ней без вас — два, а значит, сохранить в себе свою душу — три. Я долго думал и понял, что иначе — никак. — Рука моя выхватила из кармана чехол, секунда — и в ладонь мне опять врос острый клинок.
— Ты обезумел! — вскричал Ит, делая большой шаг назад. — Опомнись! Как это решит пункт второй? Ее не вернуть! — В одном из зеркал мелькнули его бледный облик и моя угрюмая решимость.
— Сердце можно обмануть, разум можно подчинить, — ответил я. — Я должен разобраться со всеми этими вопросами сам. Без вашей помощи! Не первый раз раскрываешь заговор собственного сердца и ума против себя. Парадокс в том, что вы же и впустили ее в мой мир, а потом убрали оттуда, когда прознали, кто она. Вы решили, что она становится слишком опасной. Я чувствую, когда ты лжешь мне, так же как ты чувствуешь, когда я лгу тебе.
— Мы отобрали у нее твое сердце, — поникнув голосом, выдавил Ит. — Ты сам видел это.
«...сейчас бы уже не было никого из нас…»
— Она женщина, — покачал я головой, осклабясь в дьявольской улыбке. — Им свойственно воровать сердца. И кстати — умы.
— Но не души, — укоризненно глядя, поднял палец Ит. — Не ду-ши, — протянул он.
— Моя женщина ворует и души, — парировал я. — Теперь у нее не будет такой возможности. — Я бросился к нему с ножом.
Ит уклонился от моего удара с подозрительной прытью, я успел только чиркнуть по кончику его рукава, тут сильный удар в нос отшвырнул меня в готическое кресло.
— Все верно — она именно такая женщина, — согласился мой недруг, закатывая рукава. — И еще — дочь дьявола. Так с чего ты взял, что будешь ей интересен, когда она не обнаружит в тебе того, что они с отцом так любят? — Он оказался рядом со мной, когда я пытался встать, и мощным левым хуком вернул меня на место.
«…когда она обнаружит пустышку...»
— Столько прошло, — в голове моей зашумело. — Люди не уходят из жизни друг друга после такого количества времени. Пусть все это началось большой дорогой любви, а закончилось тонкой тропинкой ненависти, это было не просто так.
— Она не совсем человек, — напомнил Ит, опять встав в боксерскую стойку. — А кроме того, не пытайся понять женщину, разница между вашими мирами началась еще тогда, когда тебя окружали синим цветом, а ее розовым. У вас абсолютно разные программы в голове. — Он обманным движением увел мой нож в никуда, после чего точным ударом в челюсть выбил мне зуб и уложил — теперь на пол. — Поверь мне, своей программе! То, что для тебя не просто так, для нее может быть дурацким принципом. Или скукой! Или заботой о старом больном папочке. Да чем угодно, Кваазен тебя, идиота, дери…
— Я отключу тебя, — пообещал я, вытирая кровь с лица и поднимаясь. — А если что будет не по плану, мне поможет еще один прыжок. Последний. — Я обманным движением сфокусировал его на руке с ножом, после чего сумел правой вскользь достать его подбородок. — А иначе мне неинтересно!
«...ты повторяешься...»
— Кваазен был прав на твой счет, — презрительно заявил Ит, отступая к следующей комнате. — Ты — неприспособленное к жизни существо, если бы не она, ты давно был бы мертв.
Ты — суицидальный мальчик, этим и только этим можно объяснить все твои поступки, вплоть до сегодняшних.
«…ты тоже…»
— Все мы самоубийцы, — спокойно согласился я, медленно тесня его дальше. — Мы пьем алкоголь, мы пьем кофе, курим сигареты, и если бы только это. Что мы делаем, если не убиваем себя каждый день множеством способов? Мы объясняем себе как-то это, но, что бы ни было в нашей голове, на самом деле это просто убийство. Убийство самого себя. Каждый день. В этом плане, может, я честнее сам с собой, чем некоторые. — Скоординировав все силы, я осуществил стремительный прыжок в сторону моего недруга. — В том числе — ты!
«...и это значит, что время слов кончилось...»
Спустя медленную переступь последний шаг получился неожиданным и осуществился в тот момент, когда в глазах Ита зародилась краткосрочная грусть, вызванная прислушиванием к собственному состоянию.
Этого мгновения хватило, чтобы он не успел среагировать должным образом. Нож по прямой юркнул ему в грудь.
Ит охнул и отскочил назад, сорвавшись с лезвия, но я не дал шанса ему опомниться и в тот же миг сбил с ног, настигнув еще одним титаническим прыжком.
В следующей комнате, куда мы по инерции переместились, на пути совместного падения нам встретился стеклянный прямоугольник журнального столика. Он с чудесным звоном погиб под нашими борющимися телами, а Ит попытался отбиться телефонной трубкой, что выпала ему в руку вместе со стеклянными брызгами. Но я, вошедший в раж, легко расправился с пластмассой крепостью своего черепа и одним тяжелым ударом закончил поединок.
— Дурак… — просипел Ит, стремительно становясь прозрачным. — Даже ее убийство могло быть спланировано ими, не говоря уже о том, что сейчас делаешь ты.
«...не буду спорить...»
В глазах недруга разлился холод, он успокоился быстро и без театральности.
Я поднялся, тяжело дыша, с десяток порезов лениво кровоточили, а пару осколков пришлось, поморщившись, удалить за пределы туго натянутой кожи.
Я чувствовал новые изменения в себе: холод залил мой лоб, на секунду стало больно, после этого ледяные пальцы двинулись ниже и объединились с морозом в груди.
Все упростилось еще больше, у меня проявилась цель, и ничто — ни ложное, ни рациональное — не сдерживало меня.
«...и даже ваше появление, мои мертвые друзья, могло быть инсценировкой...»
Я достал телефон, вставил в него старую сим-карту, непослушные пальцы набрали номер, который моей голове невозможно забыть.
«…номер не существует…» — ответил мертвый голос.
Это не взволновало меня.
— Ошибся? — риторически переспросил я сам себя.
Пальцы упрямо опять выжали кнопки: «354546463646474737625618189».
Там, сквозь длинную паузу, родились гудки.
Я звонил, пока нас не рассоединили. Затем я выждал минут десять и позвонил еще раз. Опять донеслись гудки, потом опять произошел механический обрыв надежды. Но это уже было не важно: там видели, что я звонил дважды, а значит, рано или поздно разговор состоится, иначе этот номер никогда не проснулся бы.
«…кевин кваазен кевин кваазен геквакен гек-вокен…»
Конец или начало
Прошло еще полгода. Я наслаждался хладнокровием, все было ясно далеко наперед. Я отсыпался, отъедался, предавался туризму, в общем, вел свой обычный образ жизни, за одним изъятием — женщин вокруг меня поуменьшилось. Потом они исчезли, на этом зиждился свой собственный смысл, я точно знал его, хотя и делал вид, что все происходит неосознанно.
