Как не похожа ты на тех,Кого я прежде знал.Не зря стремился я наверх,Ведь я тебя искал!И вот с безмерной высоты,Как дар небес лихой,В подгорный Дом ворвалась тыИ принесла Колхой.Как благодарен я судьбе,Что ты была со мной!И я узнал, что он в тебе –Весь этот мир Большой!Меня от всех хранила бедСветлейшая из воль,Мой драгоценный амулетПо имени Синголь.Я верю, ты убережёшьТот величайший дар,Который в милости своейНам ниспослал…Синголь испуганно зажала ему рот.
– Ты сошёл с ума! – зашипела она, не хуже твари Хунгара.
Юноша рассмеялся, исхитрившись чмокнуть её в ладонь.
– Немножко есть. Но ты права, лучше допою тебе в другом месте. Песня-то длинная.
– Алзик, возьми талисман! – Синголь чуть не плакала от страха за друга.
– У тебя так быстро устала рука?
– Нет, на случай чего…
– На случай чего у меня есть нож. Несподручно пользоваться тем и другим одновременно. Раз ты не разрешаешь петь песню в твою честь, давай немножко порассуждаем. Симгоин правильно поставил вопрос: зачем Хунгару талисман? И чтобы ответить на него, стал нас расспрашивать о возможностях этой штуки. В ваших сказках волшебный поросёнок наверняка умеет превращать воздух в малину. В отличие от талисмана, который ничего не превращает. Он не превратит золу в огонь.
– Или мёртвого в живого, – горько вздохнула Синголь.
Алзик сделал вид, что не расслышал:
– Зато искра может превратиться в огонь. Песок может осыпаться. Вода может согреться. Камень может треснуть. Чудовище из озера Хой-Лор может уплыть. Если с ними со всеми договориться. Это и позволяет кристалл! Но раз с его помощью можно договориться с кем и с чем угодно, значит, он обращается к тому, что лежит в основе всего.
Синголь догадалась, куда клонит друг:
– Свет и… Чёрная Пустота…
Охой кивнул:
– Если мир был создан из них, значит, они присутствуют во всём, что существует.
– Тогда тот, в чьих руках талисман, может просто приказать… – Оборвав неоконченную фразу, симхаэтка вдруг в ужасе вскричала: – Алзик!!! Алзик, что с тобой?! Почему ты хромаешь?!
– Пустяки.
– Немедленно сядь!
Положив правую ногу юноши себе на колени, Синголь принялась её осматривать. Возле щиколотки обнаружились две небольшие ранки, кожа вокруг них затвердела и вздулась. Руки девушки затряслись. Повесив другу на шею кулон, она сдавленно спросила:
– Когда ты почувствовал боль?
– Почти не болит, – заверил Алзик.
– Дай мне нож и верёвку.
Как учил Старец, Синголь перетянула верёвкой пострадавшую ногу чуть ниже колена, быстро сделала крестовидный надрез в месте укуса и принялась высасывать отравленную кровь.
Алзик смутился:
– Что ты делаешь?! Конечно, я ценю твой порыв… Когда закончишь, обещай отдать свои ножки в моё пользование, я буду обходиться с ними нежнее. Кстати, нож тебе в данный момент не нужен?
Не прерывая своего занятия, Синголь протянула ему рукоять. Юноша размахнулся и с силой швырнул нож в туман:
– Больше тварь не будет тебя запугивать.
Закончив, симхаэтка вылила на разрез несколько капель из бурой бутылочки и туго замотала щиколотку Алзика полоской, отрезанной от многострадальной туники.
– У тебя на поясе красная тыквочка с противоядием. Выпей всё! – приказала Синголь.
Убедившись, что в сосудике не осталось ни капли, она забрала у Алзика талисман и посмотрела вперёд. Поперёк ручья валялись длинное чёрное туловище и нож, отсекший голову твари. А шагов через тридцать начинался подъём.
Орудуя ножом и талисманом, девушка договаривалась со склоном, вырывая Алзику и себе последнее убежище. Хотелось быстрее выбраться из гнусного оврага, но требовалось отдохнуть перед подъёмом. Неизвестно, что их ждёт наверху, да и для действия противоядия необходимо время. Закончив, Синголь помогла другу допрыгать до убежища. Сняла жгут с его ноги, прикрыла Алзика шкурой, тесно прижалась к нему и сразу провалилась в сон, чёрный, как колодцы в Доме охоев.
* * *
– Проснись, Синголь…
Симхаэтка испуганно подхватилась:
– Алзик, где ты?!
Отодвинувшись на самый край шкуры, охой пробормотал:
– Тише… – От его тела исходил жар, дыхание было тяжёлым и прерывистым. – Я понравился этому оврагу, Синголь… Он всерьёз рассчитывает заполучить мои кости… Постараюсь его разочаровать… Но если повторно не выйдет… Ты не жадничай, оставь их здесь…
– Не смей даже думать об этом!!! – закричала девушка. – Ты обещал никогда не оставлять меня!
– Если бы ты знала… как мне самому… не хочется…
Синголь схватилась за талисман. Алзик остановил её.
– Не надо… неинтересно… обещай… не смотреть…
Она всхлипнула:
– Обещаю.
Алзик стал задыхаться, каждое слово давалось ему с неимоверным усилием. Синголь уже с трудом разбирала их.
– Дар… Аллара… сбереги… песню… допою… позже…
Туман поредел. Хунгар приглашал Синголь полюбоваться, как её друг бьётся со смертью. Борьба была долгой и мучительной. Алзик не хотел, чтобы подруга ощущала его страдания, и не позволил ни на толику их облегчить. Девушка корчилась от бессилия, обтирая краем туники горящее, покрытое потом, тело юноши; капая воду на его трескающиеся от жара губы, судорожно открывающиеся, чтобы вдохнуть. И всплывал в сознании суровый вопрос отца: «Но сумеешь ли ты удержаться и не воззвать к силе нечеловеческой, если окажешься бессильна помочь любимому существу, сделав всё, что в человеческих силах?»