– Правда, твой отец был более осторожен в оценке, – продолжала Кейт, – но нам – мне, Гаю и твоей матери – удалось общими усилиями уломать его. Я потратила уйму времени, выбирая для тебя платье, так что имей в виду, если оно тебе не понравится, я тебя убью. Ума не приложу, как вышло, что я написала на нем неправильный номер комнаты! Наверное, во всем виноваты несколько выпитых «Больших бамбуков».
К ним подошел Гай в темно-синих шортах и белой тенниске.
– Я еду в аэропорт, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать Клодию.
– Может быть, мне все-таки поехать вместе с тобой?
– Нет, останься и отдохни. – Клодия посмотрела ему вслед.
– Мне ужасно неловко, – сказала она. – Позднее мы должны снова ехать в аэропорт встречать моих родителей и Аннушку. Ему придется провести в такси полдня.
– Ничего, – успокоила ее Кейт. – Когда им приходится что-нибудь организовывать, они чувствуют себя полезными. А нам надо поберечь силы, чтобы завтра предстать в полном блеске, так чтобы наши матери прослезились, радуясь за нас. И если уж мы заговорили о матерях, то, мне кажется, его мать должна тебе понравиться. Правда, это не имеет большого значения, поскольку она живет в Бостоне и едва ли будет возникать каждые пять минут и учить тебя, как готовить яичницу.
К большому облегчению Клодии, мать Гая ей сразу же понравилась. Сэйра была очень похожа на него – элегантная, обаятельная и отнюдь не назойливая.
Ее собственная мать всю дорогу от аэропорта тараторила без умолку.
– Ну что ж, дорогая, – сказала она, как только они остались одни. – Ты всегда говорила, что не выносишь скучных, предсказуемых мужчин. Не скрою, я предпочла бы, чтобы церемония бракосочетания состоялась по всем правилам, в церкви, но если ты счастлива…
– Но это будет церковная церемония, мама, только в несколько нетрадиционном стиле. Сюда специально приедет викарий англиканской церкви. А алтарь, сплошь покрытый цветами, здесь сооружают в саду.
– Ну и хорошо. Мне бы только сделать красивые фотографии, чтобы показать в клубе любителей бриджа.
Мать Кейт нашла союзницу в лице Маргарет Мейтленд.
– Я им сказала, чтобы ни в коем случае жених и невеста не спали в одной комнате накануне свадьбы, – решительно заявила она, когда женщины сидели в саду перед ужином. – Это очень плохая примета.
– Вы совершенно правы, – поддержала ее Маргарет Мейтленд. – Этого никак нельзя допустить.
– В конце концов все получилось как следует, – продолжала мать Кейт. – Две невесты будут спать в одной комнате, а два жениха – в другой. Заметьте, я бы ничуть не удивилась, если бы они потом поменялись местами. Так что для большей верности нам, пожалуй, следует их покараулить.
– Не обращайте на это внимания, – сказал отец Клодии. – Давайте-ка лучше выпьем за здоровье счастливых пар.
– И за мою соблазнительную мачеху, – добавила Аннушка, улыбнувшись Клодии. – Как подумаю о том, сколько противных женщин претендовало на это место, мне хочется поздравить себя со счастливым избавлением.
– Еще парочка снимков, дорогая, – сказала мать Клодии. – Кстати, и пленка кончается.
– Ох, мама, ты уже сделала несколько сотен снимков! – Гай улыбнулся.
– Доставь ей удовольствие, – прошептал он. – Она ради нас приехала сюда, и еще несколько снимков не убьют нас.
Солнце клонилось к закату. Уже были сделаны фотографии в саду, у покрытого цветами алтаря, с каждым мыслимым человеком, включая официантов и водителя катера, заглянувшего сюда, чтобы пожелать счастья молодоженам. Гости веселились в саду, где ромовый пунш и шампанское лились рекой.
– Должна признаться, твое платье оказалось очень удачным, – сказала мать Клодии, наверное, в сотый раз.
Платье простого покроя, без бретелей, было из шуршащего кремового шелка с пышной юбкой до щиколоток. Голову Клодии украшал веночек из цветов, изготовленный местным парикмахером.
Единственным ювелирным украшением была нитка натурального жемчуга, презентованная Гаем в качестве свадебного подарка. Еще одним его подарком были подвязки из голубых шелковых незабудок, настолько очаровательные, что их жаль было прятать под юбкой. Кейт немедленно потребовала, чтобы Клодия обнажила бедро и позволила запечатлеть их великолепие.
Гай взглянул на ее босые ноги с розовыми ноготками.
– Я так и знал, что забуду что-нибудь важное, – сказал он, скорчив гримасу. – Но из тебя, ей-богу, получилась прекрасная босоногая невеста!
Только в самый последний момент они заметили, что у Клодии нет подходящих к платью туфель. Хотели одолжить у кого-нибудь, но ни одна пара ей не подошла.
В сотый раз за этот день ее глаза увлажнились.
– Ох, Гай, неужели ты думаешь, что я могу расстроиться из-за каких-то туфель в такой день?
– Ну, а теперь последний, – сказала ее мать. – Поцелуй на закате солнца. Прошу вас…
– Их не надо упрашивать, дорогая, – усмехнулся отец. Маргарет Мейтленд сделала последний снимок.
– Отлично, – с удовольствием произнесла она. – Уж этим-то снимком я заткну за пояс Морин Уотер, которая хвасталась свадебными фотографиями своей невзрачной дочери. Платье на ней было чересчур вычурное, хотя и стоило кучу денег. И я не вижу ничего особенно привлекательного в старомодных «роллс-ройсах». В наши дни каждый Том, Дик или Гарри приезжает в церковь на «роллс-ройсе».
Из аэропорта Хитроу Клодия добиралась на такси до дома дольше, чем предполагала.
– Я расплачусь с вами сейчас, – сказала она водителю. – Вы не забыли, что вам следует делать?
– Вы уже несколько раз повторили это, дорогуша.
Она взглянула на счетчик, добавила чаевые и еще несколько банкнот сверх того.
– Спасибо, дорогуша. Надеюсь, вы ему не бомбу собираетесь подарить?
– Сегодня у него день рождения. И годовщина нашей первой встречи. Видите ли, он думает, что я все еще в Амстердаме. Я его предупредила по телефону, что не смогу сегодня вернуться домой.
– В таком случае надеюсь, что он будет дома.
– Будет. Я предупредила, что позвоню ему в восемь часов.
– А если дверь откроет кто-нибудь другой?
– Не откроет. Миссис Пирс уехала навестить сестру, а его дочь сейчас в Испании по студенческому обмену.
Миссис Пирс оказалась не такой уж несносной старухой. И даже если пирожки у нее получались не вкуснее, чем булочки из школьного буфета, зато начинка бывала неплохой. А если на лице экономки иногда появлялась кислая мина, так это обычно объяснялось тем, что ее мучили мозоли.
Наконец такси, прорвавшись сквозь транспортные пробки, подъехало к дому. Шторы на окнах были задернуты, так что Гай не мог увидеть их из окна.
Клодия встала в сторонке у двери, а водитель нажал кнопку звонка.
