– Ну, знаете! Прекратите! Кто вас пустит, и что вы собираетесь говорить? Какое отношение вы имеете к этому трупу?
– Это уж мои проблемы. – Сиур невозмутимо достал сигарету из пачки и закурил. – Так что, едем?
Он нарочно хотел показать ей этот ужасный труп, чтобы она осознала степень опасности, которой они с Людмилкой по глупости подвергали себя. Пусть посмотрит. Ему становилось не по себе, стоило только подумать, что на месте погибшего киллера могла оказаться… Он прогнал эту мысль.
– Я не хочу. Ну, пожалуйста. Может, фотографию посмотрим? В кино всегда показывают фотографии окровавленных трупов. Фу…
– Ладно.
Сиур решил, что для девчонок это и правда будет слишком. Наверное, они и так здорово испугались, когда оказались в развалинах одни с убийцей. Нужно будет действительно показать им фотографии. Он привык перепроверять все до конца. Если синий джип сбил киллера, то они должны знать это точно.
Но тогда… подтверждаются его худшие опасения. Против них действует неизвестный, безжалостный, ни перед чем не останавливающийся, молниеносный и изобретательный враг. Каковы его намерения? Каковы его цели? Что он предпримет завтра? Чего от него можно ожидать?
Всего. Этот невеселый ответ был весьма близок к истине.
ГЛАВА 35
Влад выслушал последнюю новость довольно хладнокровно. Он тоже почти не сомневался, что убитый – киллер, которого видели девушки, особенно учитывая марку и цвет сбившей его машины.
Людмилочка долго ахала и охала, еще больше испугалась и наотрез отказалась опознавать труп. Игра в детектив становилась все более зловещей, окрашиваясь настоящей, а не поддельной кровью.
– Одного я никак не пойму, – Влад почесал затылок. – Кто это такой крутой, и что ему надо? Ведь не шуточное же дело – «мочить» всех подряд. Для этого должна быть нехилая причина. А тут – фигурки с секретом, цветы всякие подозрительные, подвалы, в которых люди испаряются, – чертовщина какая-то! Ну, ведь ерунда же!
Людмилочка была с ним категорически не согласна.
– А вдруг это связано с сокровищами? Вдруг изображения на фигурках – условные знаки, по которым клад найти можно?
– Ну и что? Зачем убивать-то? А у Сташкова и фигурки никакой не было. Тоже мне, граф Монте-Кристо!
– Во-первых, мы не знаем, была у него фигурка, или нет. Этого Сиур и Тина не смогли выяснить.
– Я почему-то уверен, что не было. Антиквар этот и вдова Виолетта совсем другого сорта люди. Было в них что-то эдакое… – Влад задумался. – Все равно не понимаю, зачем убивать. Ну пусть клад, ну пусть украсть фигурки… Нет, не понимаю. Это-то и плохо. Когда не понимаешь своего врага, он становится сильнее.
Людмилочка подумала о детях. Киллер им теперь не угрожает, но на дачу за город их отправить надо все равно.
– Вы мне поможете перевезти детей?
Влад решил, что им всем давно пора перейти на «ты». Он терпеть не мог официальщины, и тяготился необходимостью придерживаться ритуала, который казался ему излишним.
– Давайте будем говорить друг другу «ты».
– Давайте. – Ей это предложение понравилось. – Ты поможешь мне перевезти детей? Мы это сделаем, когда Костик будет на работе.
– Ладно. Только дом надо в порядок привести. Я сам не смогу этим заняться в ближайшее время, – придется позвонить соседям, попросить их сделать все, что надо, за соответствующую плату. Мы это дело уладим, обещаю.
Людмилочка успокоилась, но ненадолго.
– Слушай, Влад, у жены Сташкова есть мама. Может, ее расспросить? Она не в таком горе… Вдруг что-то да знает? Нужно все испробовать! Ты знаешь ее адрес?
– Где-то был, – он полез в карман за записной книжкой.
Мама Иры, жены убитого клерка, жила в переулке Грановского, в старом доме с высоченными потолками и узкими крутыми лестницами. Она оказалась дома. Длинный общий коридор был сплошь уставлен велосипедами, санками, колясками, корытами, перевязанными веревками пачками макулатуры.
Дверь в комнату, принадлежащую Татьяне Михайловне, теще Сташкова, было невозможно открыть полностью – садовые стремянки и старые ведра, наваленные в углу, не давали этого сделать. Так и входили бочком поочереди – сначала хозяйка, потом Людмилочка с Владом.
– Горе какое у нас! Вы проходите, не обращайте внимания на беспорядок. Не до уборки мне.
Пожилая женщина вытирала глаза носовым платочком, то и дело шмыгая носом, который уже распух и покраснел от слез.
– Мы с Ирой вместе работаем.
Влад знал, что потом, в тумане горя все события рассеются, и женщина не станет вспоминать, и тем более расспрашивать, кто приходил, зачем и с чьей работы.
– Вот, зашли узнать, не надо ли чего?
– Нет, ничего не надо, спасибо. – Татьяна Михайловна всхлипнула и махнула рукой. – Гриша в банке работал, там деньги выписали, директор обещал все устроить. Так что ничего не надо. Вот ведь как все закончилось! Кто ж мог подумать? Все деньги эти проклятые…
Она нервно теребила в руках кончик черного платка.
– Так его что же, из-за денег убили? – робко вставила Людмилочка.
– А за что же еще? Ведь сейчас только за деньги, да за политику и убивают. Он политикой не занимался, – значит, за деньги.
– И много у него их было?
– Чего? – женщина непонимающе подняла глаза на Людмилочку.
– Ну, денег.
– Какое там… – она снова махнула рукой. – Он неплохо зарабатывал, премии всякие получал, ремонт начали делать с Ирочкой. А потом, как попал в ту аварию… все на лекарства и ушло. Как он только жив остался! Врачи, и те удивлялись. Мы с Ирочкой когда к нему в реанимацию пришли, нам хирург сказал, что он до утра обязательно не доживет. Нет, говорит, никакой надежды. Увечья, несовместимые с жизнью.
– Так значит, денег у него не было?
Татьяна Михайловна захлопала глазами. Она совсем запуталась. С самого утра она проклинала деньги, уверяя, что они никогда до добра не доводят, и все несчастья от них. А у Гришки-то ведь и правда денег не было.
– Выходит, не было. – Она помолчала. – А за что ж его тогда?
– Может быть, у него ценности какие были? Вещи старинные? – Людмилочка упорно гнула свою линию.
– Да нет. Отродясь я у него ничего не видала. Он же гол, как сокол, был. Детдомовский – ни кола, ни двора, ни копейки за душой. Сиротинка несчастная! – Женщина снова залилась слезами. – Теперь Ирка-то моя одна осталась.
Людмилочка сочувственно кивала головой, она уже сама готова была заплакать. Влада же одолевали совершенно другие мысли. Наконец, он спросил то, о чем напряженно думал все это время.
– А что за авария? Что случилось?
