Зима 1887 года была очень холодной. Такую стужу не могли припомнить старожилы в юго-западном Техасе и во всех Соединенных Штатах. Пронизывающие ветра завывали над пастбищами. Сильные метели покрывали землю толстым слоем снега. Приходилось перегонять скот к югу даже из таких далеких мест, как штат Монтана. Но животные тысячами погибали в пути в снежных бурях.
На Дель Соль мороз, проникавший даже через толстые шерстяные плащи вакеро, вынуждал недоумевающих животных сбиваться стаями. Им было так холодно, что они не могли даже двигаться, чтобы поесть. Ковбои были вынуждены кормить скот прямо там, где он стоял. Это было утомительное занятие, и рабочие жаловались на тяжелые условия труда. Анжи мерила шагами самую теплую комнату в доме и беспокоилась. Она чувствовала себя одинокой и покинутой. Она слишком хорошо понимала, что мисс Эмили и Делорес так и не смогли простить ей того, что она выгнала Пекоса. Они обе относились к ней с уважением и нежностью, ничего не говоря вслух, но она читала неодобрение в их глазах. Даже когда мисс Эмили расспрашивала ее сразу после отъезда Пекоса, что случилось, Анжи видела, что, пожилая женщина не удовлетворена ее ответом.
— Но вы ведь любите друг друга, — слезно причитала мисс Йорк.
— Нет, тетя Эмили, — холодно поправила ее Анжи, — я люблю Пекоса, а Пекос любит деньги. Только по этой причине он вернулся домой, только по этой причине он… — Она закрыла глаза, подавив тяжелый вздох.
— Он просил у тебя денег, Анжи?
— Нет, но… Послушайте, тетя Эмили, я хочу объяснить вам, чтобы расставить все точки над i. Ваш племянник притворялся, что любит меня, чтобы получить назад Дель Соль.
Мы это полностью обсудили в последний день… У меня сильно болит голова, давайте закончим этот разговор.
Нет, ее ответы не убедили мисс Эмили, так же, как не убедили они и Делорес, хотя она и не задавала вопросов.
К несчастью, не только их поддержки не хватало Анжи. Обаятельный Пекос за ту короткую неделю, что пробыл дома, по-видимому, совершенно очаровал всех работников на Дель Соль, и Анжи вскоре обнаружила, что управляющий с меньшей охотой принимает приказания от нее, чем раньше — от него. То же самое было и с ковбоями и вакеро. В то время когда ей была дорога каждая пара рабочих рук, Анжи увидела, что не все работники горят желанием выполнять ее указания. Скот каждый день умирал от недостатка воды и корма. У Анжи было чувство, что многие из тех работников, которые должны были бы следить за подачей кормов, проводили морозные дни в своих хижинах, а не в седлах, и часто недобросовестно выполняли свою работу.
Анжи чувствовала, как большая тяжесть давит на ее хрупкие плечи. Если бы суровая зима не угрожала так будущему ранчо, то все это было бы даже забавным. Кому, кроме нее, так «повезло», чтобы унаследовать огромную скотоводческую империю и вдобавок получить самые отвратительные погодные условия, которые только можно представить? Зная, что рядом нет никого, к кому она могла бы обратиться за советом, кто мог бы поддержать ее или, взяв за подбородок, сказать «эй, все хорошо, детка, мы все уладим», Анжи глубоко вздохнула, распрямила плечи, тепло оделась и направилась к ближайшим хибарам в сопровождении управляющего.
Как миссис МакКлэйн и ожидала, двое вакеро подпрыгнули, словно услышали выстрел, когда она распахнула дверь их лачуги и вошла внутрь. Один из них, на котором были надеты только длинные кальсоны, лежал, растянувшись на своей койке, словно было еще раннее утро. Другой, небритый, с красными глазами, сидел перед очагом, а рядом стояла початая бутылка виски. Гневным взглядом Анжи обвела грязную комнату и усилием воли заставила себя сохранить хладнокровие.
— Если вы дорожите работой, этого больше не должно повториться. Скот голодает, когда такие, как вы, залегли тут как пара ленивых медведей в берлоге. — Их лица покраснели. Один повернулся, чтобы одеться, в то время как другой, моргая, пытался сосредоточиться. Он не мог поверить, что эта тоненькая светловолосая женщина стоит тут, в грязной хибаре, и отчитывает их.
— Сейчас я уйду. Даю вас полчаса, чтобы собраться и приступить к работе. Если через это время вы не будете сидеть в седлах, этот день станет последним, который вы провели на Дель Соль.
Оба в один голос начали бормотать извинения, а высокий управляющий, комкая в руках свою шляпу, не сказал ни слова. Виноват был, конечно, и он; не проверил, работают ли люди. Было очень холодно, и он дал им послабление.
Анжи стремительно вышла из лачуги и вскочила в седло. Пришпорив лошадь, поехала к хижинам на другом пастбище, которое находилось в шести милях отсюда. Управляющий молча последовал за ней.
Там творилось то же самое. Всю следующую неделю Анжи просыпалась чуть свет и, тепло одевшись, объезжала хижины в сопровождении пристыженного управляющего. Ее негодование с каждым днем все возрастало. Ярость охватывала при мысли, что эти же люди, которые так упорно работали на Баррета МакКлэйна и Пекоса, не испытывают никакого почтения к ней. Гибнет скот, а они коротают холодные дни в своих жилищах. Анжи сердилась на них. Когда она выдвигала свои требования, ее голос звенел как натянутая струна.
Но Анжи не знала, что люди, с которыми она говорила так резко и требовательно, прониклась к ней уважением. Поведение этой красивой женщины, которая приезжает в любую непогоду и заходит к ним в дом, чтобы потребовать выполнение взятых обязательств, произвело большое впечатление на ковбоев. Они слушали в изумлении, как она горячо говорит, что намерена спасти Дель Соль любой ценой — с ними или без них. И пусть они выбирают сами, как им поступить.
Но никто из них не знал, что по ночам, измученная долгими поездками по пастбищам и осипшая от криков, Анжи бросалась на постель и рыдала. Она отчаянно нуждалась в помощи, но ей не на кого было положиться. Она боялась, что ее постигнет неудача, и огромное состояние будет потеряно. Ее тело болело, на сердце было тяжело, а она могла лишь закрыть усталые глаза и печально шептать: «Пекос…»
Холодная зима все никак не кончалась, и одним снежным утром Анжи проснулась, решив, что не вынесет еще один полный беспокойства день. Силы ее были на исходе. Подергав за веревку звонка у кровати, чтобы вызвать Делорес, она вымученно улыбнулась, когда служанка появилась в дверях, неся поднос с завтраком.
— Делорес, пожалуйста, соберите чемоданы, я собираюсь поехать в Сан-Антонио на пару недель.
Делорес, заметив бледность молодой женщины, понимающе заметила:
Si, сеньора. С радостью. — Она поставила поднос на столик рядом с кроватью. — Я рада, что вы поедете. Вы выглядите такой утомленной, и под глазами у вас темные круги. Вы слишком много работаете.
Анжи взяла кофе, а Делорес расстелила льняное полотенце у нее на коленях. Улыбаясь, молодая хозяйка сказала:
— Делорес, вам трудно угодить. Насколько я помню, вы ворчали на меня, что я ленивая и праздная, когда мы в последний раз были в Сан-Антонио. А теперь ругаете меня за то, что я много работаю. — Она улыбнулась смуглолицей женщине.
— Детка, Делорес откинула золотистые волосы, упавшие Анжи на лицо, все, чего я хочу, так это чтобы вы были счастливы. — Ее глаза тепло смотрели на Анжи.
