В тот вечер Гвенлиам, поколебавшись, спросила у Рилли, можно ли полечить ее.
— Но я не больна! — воскликнула Рилли. — Что ты хочешь сказать, моя дорогая девочка?
— Я знаю, что ты не больна. Но я знаю и то, что ты взволнованна, что ты устала, и, возможно, я могла бы тебе помочь. Месье Роланд учил меня.
Корделия и Рилли были потрясены. Они предполагали, что месье Роланд лечит ее, а не учит! О чем он думал? У них не было клиентов, и он знал об этом.
— Он утверждает, — застенчиво проговорила Гвенлиам, — что, хотя я и начинающая ученица, у меня есть талант. Мама, мы с тобой слишком близки, и я не смогу… воздействовать на тебя. — Она тихо рассмеялась. — Кто знает, что может произойти, если наши энергии объединятся? Но Рилли…
Они были готовы на все, лишь бы отвлечь ее от грустных мыслей. Корделия сказала:
— Я сыграю на флейте.
Она достала большую восьмиклавишную флейту цвета какао в немецком серебре. Но когда Рилли и Гвенлиам услышали, как играет Корделия, от первоначального плана пришлось отказаться, поскольку Корделия играла ужасно, и ее слушательницы смеялись до слез. О, им хотелось найти успокоение, обрести почву под ногами, и они пили портвейн и учили Гвенлиам петь песню о Максе Велтоне, словно желали бросить вызов судьбе: «Чтобы мы предавались тоске и страхам?! Никогда!»
Но когда Гвенлиам вернулась от месье Роланда на следующий день, она снова обратилась к Рилли:
— Рилли, можно мне попробовать?
Осознавая серьезность момента, они отправились в большую комнату. Стеклянные звезды все еще висели на потолке, но зеркала уже сняли и сложили в углу. Несмотря на старания Нелли, которая до блеска натирала звезды, комната выглядела заброшенной. Они были вынуждены сообщить Нелли о том, что ей предстоит подыскивать новое место. Разбитое окно все еще было закрыто доской. Они на мгновение раздвинули шторы, а окна распахнули настежь, и холодный воздух ворвался в дом. Корделия успела заметить, что в небе светит луна. Затем они снова закрыли окна и зажгли свечи. Рилли села на стул, предназначенный для клиентов. Корделия села в углу, как делала давным-давно, когда тетя Хестер принимала своих клиенток в подвальчике в Блумсбери, повторяя одни и те же слова: «Доверьтесь мне и моим заботам». Она вдруг увидела, как половина ее лица отражается в зеркалах, и быстро отвернулась. Где-то в другой комнате было слышно, как Регина читает отрывок из Библии — о том, как, подняв глаза, она увидит холмы и найдет спасение.
А затем Гвенлиам зажгла еще одну свечу.
— Посмотри на пламя, Рилли, — произнесла Гвенлиам.
— Зачем?
— Затем, чтобы ты могла сконцентрироваться и я установила с тобой связь. Если ты поможешь мне, я смогу это сделать. Только дай согласие.
В комнате раздался приглушенный и недоумевающий голос Корделии: она не хотела вмешиваться, но не могла сдержаться.
— Но это не совсем то, что делала я.
— Да, это так.
— Я бы хотела, чтобы мое волнение было не таким сильным, — неожиданно произнесла Рилли. — Можешь ли ты в этом помочь? Оттого что я волнуюсь, у меня начинает бешено колотиться сердце, а мне это совсем не по душе.
— Что заставляет тебя волноваться больше всего? Я знаю, что мы должны найти способ, как заработать на жизнь.
— Я волнуюсь, оттого что наши сбережения тают на глазах и мы можем очутиться за гранью, снова стать бедными. Это пугает меня. Мы с таким трудом выбрались из бедности. Неужели придется вернуться к тому, с чего мы начинали? Неужели теперь каждый день я снова буду бояться, что завтра будет нечего есть? Это и заставляет меня волноваться больше всего!
Каждый раз, когда Рилли произносила слово «бедность», в ее глазах появлялись слезы гнева и бессилия.
— Посмотри на пламя, Рилли, — произнесла Гвенлиам, — внимательно посмотри на пламя.
Она стояла перед Рилли, высоко держа подсвечник так, чтобы Рилли пришлось поднять глаза вверх. Она посмотрела на Гвенлиам, и та не мигая встретила ее взгляд. Затем Рилли глянула на свечу. Они замерли в этом положении, и в комнате установилась полная тишина. К удивлению Корделии, глаза Рилли были прикрыты. Гвенлиам не шевелилась. А затем, спустя мгновение, Гвенлиам поставила свечу и начала делать руками движения, привычные для взора Корделии. Ее руки двигались уверенно: она проводила ладонями вдоль тела Рилли, не касаясь его. Наконец (Корделия боялась нарушить тишину даже вздохом) ей показалось, что Рилли словно заморожена воздухом комнаты, — Рилли, которая ни минуты не сидела спокойно. Корделия ощутила, как сердце сжалось в груди. А спустя еще пару секунд Гвенлиам присела рядом с Рилли и начала говорить с ней. Она говорила очень тихо, Корделия не слышала ее слов, однако увидела, что между двумя женщинами установилась связь. Она поняла, что именно этот способ воздействия использовал месье Роланд, после того как Корделия впервые встретилась с дочерью. Он называл его гипнотизмом. И именно с его помощью дал Корделии силы отправиться на свадьбу Манон. Она была потрясена сходством Гвенлиам с тетей Хестер: девочка была так же сосредоточенна в работе и уверена в своих силах. Перед взором Корделии предстал другой человек.
Спустя некоторое время Гвенлиам остановилась. Она сидела на своем месте, а ее глаза, казавшиеся огромными на худом лице, не отрывались от Рилли, которая все еще сидела, погрузившись в транс. Потом она осторожно коснулась закрытых век Рилли, и та резко открыла глаза, удивленная происходящим.
— Бог ты мой! — воскликнула Рилли, глядя на Гвенлиам. — Как я?
Когда они вернулись в гостиную, Рилли начала играть им отрывок из Шуберта, но вдруг остановилась и сказала:
— А ведь у меня уже не так часто бьется сердце, как раньше. Благодарю тебя, моя дорогая девочка. — Она улыбнулась, и они узнали свою добрую старую Рилли. — Я не знаю, что ты делала, Гвенлиам, помню только, что ты разговаривала со мной, но передо мною возникало одно и то же видение.
— Что ты хочешь сказать? — испуганно спросила Гвенлиам.
— Я видела тебя и свою дорогую Корди. Вы были как бы в дуэте.
— Ты имеешь в виду, что мы пели?
— Нет.
— Мы участвовали в гипнотическом сеансе?
— Не совсем. Я почему-то видела вас летящими по воздуху.
— Мы летели на канатах, как ты когда-то?
Рилли выглядела озадаченной.
— Не знаю. Я думаю, что нельзя летать по-другому. А может, — она нахмурилась, словно пытаясь расшифровать свое видение, — это другие люди летали вокруг вас.
— Ты видела сон о своем прошлом, Рилли! — воскликнула Корделия. — Ты грезила о том времени, когда получила предложение руки и сердца в воздухе.
— Возможно, — сказала Рилли неуверенно и рассмеялась. — Думаю, что ты права.
Корделия знала, что она должна дать ответ инспектору Риверсу. Она, конечно, не воспринимала его предложение всерьез. Он проявил и душевную щедрость, и мужское благородство, сделав такое предложение, однако он не понимал, что у нее были Рилли с миссис Спунс и Регина, которых она не могла оставить. В последний день Корделия набросила накидку, надела шляпку и перчатки, собираясь уходить, и в этот момент на пороге появились месье Роланд и Гвенлиам; он увидел коробки, словно запакованные обломки их былой жизни: зеркала, портреты с мнимыми предками, кастрюли и сковороды и, конечно же, мраморный Альфонсо.
