62
Он подождал, пока Шанталь загрузит два чемодана в багажник машины, а когда она стала запирать входную дверь, подкрался и похлопал ее по плечу.
– Макс! – Она испуганно вздрогнула и смущенно улыбнулась.
Шанталь была в джинсах со светло-синей блузкой, золотых сережках, тонкой цепочкой, на лице минимум макияжа.
– Где Аллейн?
– Уехал. За границу. – Она встревожилась, увидев, что Макс загораживает ей путь к автомобилю. – Я тоже уезжаю. Вылет через два часа, пока доберусь, так что…
– Шанталь, ты никуда не поедешь. – Макс вытащил «глок», которым его снабдил Винсент Пол, когда забирал из аэропорта.
Она заволновалась:
– Послушай, до вчерашнего дня вообще все было тихо. А рано утром прибыл Аллейн, я только проснулась. Сказал, что отпускает меня. И сам тоже вылетает в Нью-Йорк. У банка какие-то неприятности, и надо посоветоваться с адвокатами. Когда вернется, не знает. Заявил, что перевел на мой счет в Майами деньги, дал квитанцию. Сказал, это выходное пособие.
– Ты пыталась выяснить, что произошло?
– Конечно. Позвонила приятельницам в банк, но там никто ничего не знает.
– Сколько он тебе дал?
– Меньше, чем тебе.
– Но сколько?
– Миллион.
– Это большие деньги, Шанталь.
– Аллейн – щедрый человек.
– Какие ты еще оказывала ему услуги, кроме того, что была личной помощницей?
– Никаких! – бросила она. – Как ты смеешь…
– Где Чарли?
– Чарли? Не знаю.
Она была испугана, но, кажется, не лгала.
– Чем Аллейн занимался перед отъездом?
Шанталь молча вглядывалась в него, пытаясь сообразить, куда он клонит. Макс нетерпеливо похлопал пистолетом по ноге.
– Сделал много денежных трансферов. Я случайно услышала, как он кричал на кого-то по телефону, торопил. Я приняла несколько телефонных сообщений банков на Каймановых островах, в Монако и Люксембурге.
– Ты знаешь, сколько он перевел денег?
– Нет. Что случилось, Макс?
Он протянул ей фотографию Гаспеси, с паспорта.
– Ты видела его с Аллейном?
– Но это же мальчик.
– Теперь нет. Он вырос. Стал крепким крутым парнем. Его зовут…
– Шон Хаксли, – предположила Шанталь.
– Ты его знаешь?
– Да. Он журналист, старый друг Аллейна.
– Ты их часто видела вместе?
– Два или три раза. Он приходил к Аллейну в банк. В последний раз появился на прошлой неделе. Приглашал меня на уик-энд покататься на водных лыжах. Он сейчас живет в доме Аллейна на берегу.
– Где? – спросил Макс.
Она рассказала. Туда было три часа езды. Он попросил ее написать, как добираться.
– Что еще ты знаешь о Хаксли? О чем они с Аллейном говорили?
– В последний раз много смеялись. – Шанталь посмотрела на него в ужасе. – Они похитили Чарли?
– А почему, ты думаешь, я вернулся?
– Но это невозможно!
– Тогда позволь мне кое-что тебе рассказать.
Он сообщил ей насчет сексуальной ориентации Аллейна, настоящей фамилии Хаксли и о том, что Винсент – отец Чарли. Шанталь слушала в полном замешательстве. Оперлась спиной о стену, словно вот-вот упадет в обморок. Он подождал, пока она придет в себя.
– Я ничего этого не знала, Макс. Уверяю тебя.
Их глаза встретились.
– Я хочу тебе верить, – промолвил он.
Его уже поводили за нос достаточно людей. Аллейн, Хаксли, Густав. Жаль, если в списке окажется и Шанталь.
– Я рассказала тебе все, что знаю. Пожалуйста, позволь мне уехать. Я опаздываю на самолет.
– Нет. – Он покачал головой и крепко сжал ее руку. – Ты пропустишь этот самолет и следующие. Пока все не прояснится.
– Но мне ничего не известно.
Сзади его автомобиля стоял еще один. Макс махнул рукой. Оттуда вышли мужчина и женщина.
– Не выпускайте ее из дома, пока я не дам команду, – велел Макс. – Обращайтесь хорошо. Не обижайте.
63
Загородный дом Аллейна Карвера располагался на маленьком кусочке рая. В нескольких десятках метров от красивого песчаного пляжа, в бухточке, глубоко спрятанной среди темных скал. С одной стороны горы, с другой – синее-синее море. Как на открытке.
Макс сверху наблюдал, как Хаксли и две девушки сели в быстроходный катер. Поехали кататься на водных лыжах. Затем подошел к дому.
Такие виллы в испанском стиле эмигранты среднего достатка покупают в Майами, когда отходят от дел. Она была окружена массивной, метров семь высотой, бетонной стеной. Сверху колючая проволока и битое стекло. Но когда Макс толкнул металлические ворота, они распахнулись. Стал виден мощеный двор, плавательный бассейн, шезлонги. Видимо, нужды запирать ворота не было. Место превосходно маскировали скалы, заросли кактусов и кокосовых пальм с желтовато-зелеными листьями.
Макс захлопнул за собой ворота.
Единственным человеком, которого Аллейн Карвер любил почти так, как себя, и даже немножко больше, являлась его мать. В углу гостиной он воздвиг настоящий алтарь. Гранитная полированная плита с вмонтированными черно-белыми фотографиями. Снятые профессиональными фотомастерами студийные портреты делали ее пленительной и отстраненной. Подлинной звездой. Внизу золотом вытиснены даты ее рождения и смерти. Алтарь завершал небольшой водоем, в котором плавали круглые пурпурные свечи.
На всех остальных снимках в доме, висевших на стенах и расставленных повсюду, был только Аллейн. Начиная с подросткового возраста. Макс удивленно разглядывал их. Аллейн садился в автомобиль и выходил из него, занимался виндсерфингом, сплавлялся на плотах по бурным рекам, летал на дельтапланах, лазил по горам, прыгал с парашютом, на батуте и спускался на веревке со скалы. Почти на всех фотографиях он широко улыбался, явно чувствуя себя в своей стихии, живя полной жизнью и, насколько возможно, ближе к краю.
