Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
«Надо было этим же автобусом в ЛТП их отправить, а не по домам развозить, – с ожесточением подумал Роман, – Неблагодарные! Кем бы они были, если бы не наша бескорыстная помощь!»
Он вышел из-за стола и выглянул в окно: редкие фонари скупо освещали улицы. Дома стояли тёмные, неприветливые. Они будто чувствовали близость края пропасти: в Москве горячих голов хватало – не так давно города сносили и без расследования инструкторов ЦК. Не зря первый секретарь эвакуировался вместе с семьёй. Да и Второй наверняка ночует в убежище, а не в своём особняке на проспекте Дзержинского.
«Тоже мне проспект, танки не разъедутся… – усмехнулся Роман. – Дыра дырой! Какого чёрта валить памятник здесь, во Франкфурте? Почему не в Париже? Не в Лондоне? Почему именно этот монумент? Мало ли „Лениных”? В первые десятилетия объединённой Европы памятников ставилось немерено. Чем-то надо было занять население. Не за спасибо же отдавать гуманитарную помощь? Теперь-то, конечно, отъевшись на советских харчах, контра поднимает голову…»
Неожиданно он понял, что голоден. Посмотрел на часы: половина первого ночи. Плотно пообедав у Второго, Роман пропустил положенный номенклатуре бесплатный ужин.
Он вернулся к столу и зорко окинул взглядом документы: протоколы, рапорты, видеокассеты.
«Вредитель кто-то из них. Нечего и думать расширять круг поисков. Не поймут ни там, ни здесь. Вандал прекрасно владеет лицом и убедительно врёт. Он даже сумел обмануть детектор лжи. Неслыханно, конечно, но не зря же говорят: одного из миллиона и килобэр не берёт. Если предположить, что преступник действовал по заказу, то он вполне мог внушить себе невиновность – виноваты Заказчики. А в Заказчиках у нас будут сытые американцы… жрать охота. Так. Симпатии к Америке проявили пятеро телекинетиков. Для того и придумывали косвенные вопросы…»
Роман неспешно рассортировал документы, придвинув ближе личные дела вероятных подрывных элементов.
«Увлечения, – читал он, перебирая папки, – судомоделизм, новейшая история Европы, атомная энергетика, кулинария, поэзия…»
Новейшая история и поэзия – излюбленные темы диссидентов, но – кулинария?
Инструктор представил шкварчащие на сковородке котлеты под сизым чесночным дымком и выключил видеомагнитофон.
* * *
Буфет встретил приятными запахами кофе и свежей выпечки. Роман заказал пельмени, бутерброды с красной икрой и литровый фужер вина.
На столе, укрытом выглаженной белой скатертью, стояла корзинка с нарезанным калачом. По привычке провёл ладонью – чисто! – и, не в силах сдерживаться, надкусил ломоть хлеба.
– Проголодались, инструктор?
К столу уверенно присаживалась девушка.
– Не возражаете? Меня зовут Вилорика, завотделом пропаганды.
– Вилорика?
– Можете просто Вил.
Роман присмотрелся: в приятном полумраке лицо девушки казалось нежным, почти детским.
– Вам уже сообщили, что на ближайшем Бюро вопрос о вашем пребывании в рядах Партии будет рассматриваться вместе с делом Нойманна?
– Да, – непринуждённо кивнула Вил, – персоналку назначили на десятое число.
Буфетчица принесла тарелки. Перед Вилорикой тоже поставили еду: оладьи, сметану, чай.
– Не спится?
– Готовлюсь, – Вилорика пожала плечами. – С работы пока не сняли, а Парад не только на Красной площади.
Но Роман её уже не слышал. Еда была чистой и вкусной. В фужере оказалось саперави. Приятный сюрприз, конечно. Вглядываясь сквозь густое тёмно-гранатовое содержимое бокала, Роман подумал о строгих горах и ласковых долинах, о самом спокойном и уютном месте в мире.
«Я вернусь к тебе, Телави, – привычно пообещал себе инструктор. – Город моей юности, город первой любви…»
– А я вас знаю, – напомнила о себе Вил. – Вы – Роман Белов, пилот вертолёта, который вывез комиссию ЦК из приговорённого Цюриха.
Он сделал изрядный глоток вина и заметил:
– Я не люблю об этом вспоминать.
– Об этом никто не любит вспоминать. Непримечательная акция устрашения – всего двадцать тысяч народа, зато самые большие потери партийной элиты.
– Для Партии все равны.
– Разумеется, – согласилась Вил. – Два здания в ста метрах друг от друга. На крыше детского сада – насмерть перепуганная женщина с тремя десятками зарёванных малышей. На крыше горкома – восемь партийных чиновников… Вам за эту операцию дали орден и Звезду Героя. Наверное, именно за беспристрастность в решении вопроса «кого спасать».
«Пора менять тему», – решил Роман:
– Вилорика – нечастое имя в этих краях?
– Почему же? Вилена, Владлена, Лена… от имени вождя.
– Вилорика?
– Владимир Ильич Ленин – Освободитель Рабочих и Крестьян. Кстати, говорят, рухнувшего освободителя уже подняли. Как продвигаются поиски вандалов?
– Вилорика… – неопределённо повторил Роман.
У него всё сильнее кружилась голова. Эмоциональная окраска слов Вилорики казалась враждебной и выводила из равновесия.
«Опять Второй? – подумал Роман. – Выбор вина – его рук дело. А на десерт – женщина и партийная ересь как острая приправа к неуставным отношениям. Завотделом? Тем более. Партии нужны крепкие, здоровые пионеры!»
Он протянул руку к поблёскивающему кулону девушки.
Вил не отстранилась, напротив, наклонилась ближе, чтоб ему было удобнее рассмотреть показания индикатора дозы облучения. В нескромном декольте всколыхнулась тяжёлая грудь.
«Зелёный, с двумя красными рисками, – разглядел Роман, – Два прохода за Периметр. За что и получила заворга».
Вил едва заметно тряхнула волосами, и облако нежных ароматов окутало инструктора. «Поэтому она села слева, а не напротив, – догадался Роман, – С той стороны работает вентилятор».
Запах духов таял на губах, казался осязаемым.
– Поднимемся ко мне в номер, – предложил Роман. – Своими глазами увидите продвижение поисков. Да и ваше персональное дело обсудим в неформальной обстановке.
Он допил вино, поднялся из-за стола и на подгибающихся ногах подошёл к буфету.
– Девять шестьдесят две, – сказала буфетчица.
Роман протянул десятку и отмахнулся от мелочи – «сдачи не надо». Он взял под руку Вилорику, которая оказалась удивительно крепкой опорой, и направился к своим апартаментам.
Прежде чем провалиться в беспамятство, Роман ещё успел подумать, что показания личного индикатора Вилорики не соответствуют фактически принятой ею дозе: ладони ничуть не кололо и не грело от прикосновений к её коже. Приятная кожа. Гладкая, с восхитительным запахом. А потом – как одеялом накрыло. Тяжёлым ватным одеялом…
* * *
– Двое сбежали: Ульрих Нодель и Гейнрих Шварцмайер, – в трубке телефона голос Людвига казался спокойным, но Роман знал, что его помощник уже извёлся от желания броситься в погоню. – Соседи показали, что за обоими пришла машина. Ноделя забрали в два часа ночи, Шварцмайера около трёх.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
