Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
И в свете этих событий Мария как раз таки и уткнулась заведующему в живот в дверях палаты.
– Здравствуйте, – пискнула Маша, пытаясь протиснуться в палату.
– А вы, барышня, куда следуете? – недобро поинтересовался заведующий. Действительно бардак, никто уже специального времени для посещений не ждет, с самого утра все кому не лень по отделению болтаются. И документов внизу никто не спрашивает, всех пускают. А потом, чуть что случись, следователи по больнице шастают, народ пугают, главврач орет.
– Я к больному Никифорову. Можно? Как он? – снова пискнула Маша, предчувствуя недоброе.
Вот как раз из-за этого больного и случился весь утренний сыр-бор. Заведующий открыл все душевные клапана и с удовольствием выпустил пар.
Мария, не издав ни звука, целых пять минут слушала, что лечебному процессу чрезвычайно мешают родственники и всякие там посетители, проносящие с собой возбудителей инфекции, отрицательные эмоции, а также спиртные напитки. В святая святых, палату интенсивной терапии, ломятся как к себе домой. А потом жалуются, когда с их близкими что-то в больнице случается. Между прочим, пострадавший больной оказался иногородним, а это значит, что выписать его для амбулаторного долечивания полученных повреждений некуда, а это означает дополнительные койко-дни и объяснения со страховой компанией.
– Так что отправляйтесь, барышня, домой, – резюмировал заведующий, – а вернетесь, когда его обратно в палату переведут, и в специально отведенное для посещений время.
Маша пыталась хоть что-то разузнать о состоянии Степаныча, но заведующий разговаривать с ней больше не хотел. Хорошо, что удалось перехватить у ординаторской лечащего врача, который оказался более любезным с Машей.
– Мария, вы не беспокойтесь. Сами видите, у нас сегодня террор и репрессии. Николай Степанович пришел в сознание, состояние удовлетворительное. Мы его сегодня еще на препаратах подержим, а завтра в палату переведем, если все будет хорошо. Да не бледнейте вы так, я уверен, что все будет хорошо. Завтра к нему приходите.
Бедный, бедный Степаныч. Лежит там один, никто даже доброго слова не скажет. У других сто человек родных, с утра до вечера тусуются, а к нему одну-единственную Машу не пускают. И тогда Маша решила сделать то, что сделать никак не решалась, она все ждала, что Степаныч сделает это сам. Ей неудобно и боязно было лезть в чужую жизнь, ворошить там старые угли, но и наблюдать за чужим бездействием, нерешительностью тоже было невозможно. И пусть он будет потом ругаться, но она достала телефон и позвонила Дмитрию Семеновичу Заблоцкому, тому самому, к которому ходила на кафедру год назад и с чьей легкой руки появился в ее жизни бесценный и незаменимый Иван, взявший в эти дни на себя все заботы о магазине.
– И, знаешь, я зря боялась, – рассказывала она вечером Вадиму о прожитом дне. – Этот профессор страшно обрадовался, благодарил, что я догадалась позвонить. Он, правда, Степаныча свиньей назвал, но не зло, а так, по-хорошему. Он сказал, что завтра сам в больницу поедет, проведать, а потом мне позвонит и все расскажет. А я завтра не поеду, чтобы Степаныч не перенапрягался. – Ей не хотелось говорить, что после содеянного просто страшно видеться со Степанычем. Нужно дать ему немного времени, чтобы остыл и не сердился. – Так что я завтра абсолютно свободна.
– Это что же получается? Получается, что у твоего Степаныча в городе есть старинный дружок, с которым они раньше делишки поворачивали? – с недоверием уточнил Вадим.
– Какой ты подозрительный, – заметила Мария с осуждением. Уж кто-кто, но Степаныч был вне всяких подозрений после того, как сам пострадал. – Я понимаю, к чему ты клонишь, только тут ты неправ. Они миллион лет не виделись, даже не переписывались. Я думаю, что Степаныч и сам хотел позвонить, не решался только. У него же комплексы. Он скрывает, но я-то чувствую. Он же из очень хорошей семьи, Степаныч, он очень воспитанный и образованный, просто так жизнь сложилась. И ему теперь неудобно, что он таким стал, он боится, что его друг увидит и жалеть начнет: деревенский старик, ни семьи, ни дела путного. Да еще и больной. А ты представляешь, что такое для художника зрение потерять?
– Я, Маша, все представляю, – с неудовольствием перебил Вадим. Он тут старается, как может, а она, оказывается, ему рассказывает только то, что хочет. И как, спрашивается, после этого действовать? – А вот ты, кажется, не очень. Вокруг тебя люди, о которых ты толком ничего не знаешь, а ты как святая. Почему ты мне раньше не рассказывала, что у Степаныча твоего в городе друзья имеются?
– Вадь, да я, наверно, забыла. Или значения этому не придала. Это же само собой, раз он родом отсюда, то и знакомые должны сохраниться. Только, видишь, он с ними видеться не хочет. Стесняется.
– Мария! – Вадим начал злиться. – Это он тебе сказал, что стесняется? Нет, это ты сама себе так сказала. А он, возможно, и встречается, и созванивается. Это ты ведь решила, что какая-то баба представилась тобой и позвонила, чтобы выманить его на лестницу. На самом же деле, может быть, это как раз та самая его прежняя знакомая и есть. Ты, кстати, по этому номеру звонила?
– Много раз звонила, там никто не подходит, – примирительно ответила Маша. Она все равно не верила, что Степаныч может затеять что-то недоброе. Это же Степаныч! – Ты считаешь, что это так серьезно?
– Считаю. Это, поверь мне, часто только кажется, что знаешь человека вдоль и поперек, а на самом деле…
Вадим Кузнецов выразительно развел руками, обрисовывая Маше всю серьезность положения.
– Ты вот хочешь, чтобы я тебе все распутал, а, оказывается, важных вещей не говоришь. Я еще чего-нибудь не знаю?
Маша виновато напряглась. Ей казалось, что она делает все возможное, чтобы помочь Вадиму, она даже список вон какой составила, а на деле оказывается, что из нее плохой помощник. Но существовала еще одна деталь, о которой, вероятно, нужно Вадиму рассказать. И пускай он сейчас поднимет ее на смех, начнет издеваться и говорить, что у нее паранойя и мания преследования, пускай, она все равно расскажет.
– Вадим, – медленно начала она, – скажи, а за тобой могут следить?
Об этой слежке она думала уже битый час, и ничего путного в голову не приходило. С одной стороны, действительно ерунда и паранойя – Вадим-то кому понадобился, он как-никак в такой системе работает, что наглости нужно набраться, чтобы еще и за ним следить. А с другой стороны, если это в самом деле так, то Вадим находится в реальной опасности, он следующий в очереди за Иваном и Степанычем. Нет, пусть он лучше над ней посмеется.
– Следить? – Вадим несказанно удивился, недоверчиво покосился на свою мисс Марпл. – А что за мной следить? Что это за чушь?
– Понимаешь, я тут дяденьку одного все время вижу. Я сперва подумала, что это по мою душу опять, а теперь вот думаю, что он за тобой ходит.
Вадим поглядел как на умалишенную: такие новости необходимо сразу сообщать, а она вместо того про какого-то профессора битый час талдычит.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
