— Сорок три миллиона долларов. — Том виновато улыбнулся. — Часть этих денег принадлежала Пату. Меньшая, надо признать.
— И что ты с ними сделал?
Чувствуя, что отделаться полуправдой не удастся, Том честно рассказал своему недавно обретенному родственнику о переведенных им в Лондон пяти миллионах и оставленных на цюрихском счете тридцати восьми.
Шону захотелось узнать, как ему удалось наложить лапу на швейцарский счет. Том рассказал, припомнив до мелочей тот достопамятный день в Цюрихе. Выслушав его, Шон рассмеялся.
— Значит, твои недруги держали свои деньги на счете Пата? — Он удивленно покачал головой.
— Да. А потом перевели их на счет моего отца.
Шон поинтересовался, от кого конкретно исходят угрозы, и Том рассказал все, что узнал от Суини об операциях по отмыванию денег, которыми занимался Салазар.
— Ну и как же ты живешь среди этих людей? — неожиданно спросил Шон, а потом, заметив замешательство на лице Тома, уточнил: — Я англичан имею в виду.
— Да ничего живу, — ответил Том, хотя понимал, что его слова вряд ли понравятся собеседнику. — К тому же у меня жена англичанка.
Шон понимающе кивнул и поднялся с места. Затем, заведя руки за спину, устремил взгляд в океанский простор.
— Значит, ты думаешь, что эти люди собираются убить тебя? — довольно-таки небрежным тоном уточнил он.
— Да. — Том не имел в этом ни малейших сомнений.
— А ты, значит, миролюбец? Прямо как твой отец? — Когда Шон повернулся к нему лицом, Том увидел, что взгляд его дяди лишился какого бы то ни было тепла и стал весьма жестким, если не жестоким.
— Нет! — Том выдержал этот взгляд. — Я не такой. Я больше похож на деда.
— Это точно, Томас Клейтон. Ты такой же, как мы. И сделаешь то, что должно. И не побоишься в случае чего обагрить свои руки кровью.
— Вы хотите мне что-то предложить? — Голос Тома заметно дрогнул.
— Я хочу тебе что-то сказать, — низким тяжелым голосом произнес Шон и вдруг разразился смехом. — У меня появилась мысль заставить тебя потрудиться. Итак, твоя жизнь в обмен на службу нам. Ну, что ты на это скажешь?
Том, лишившийся на мгновение дара речи, уставился на него во все глаза.
— А ты ведь не одобряешь то, чем я занимаюсь, не так ли? — осведомился Шон, вновь обретая серьезность.
— Не одобряю. — Том в очередной раз подумал, что врать Шону бессмысленно. — Особенно те методы, которые вы…
— И после этого у тебя хватает наглости просить меня о помощи?! — зло перебил его Шон. — А также рассуждать о делах, в которых ты ни черта не смыслишь? Ты что, думаешь, я смогу остановить этих латинос силой убеждения?
— Дядя Шон! — взмолился Том. — Ради моей семьи, поскольку на себя я уже махнул рукой…
— Ладно! — кивнул старик. — А теперь оглянись, Томас Клейтон. Оглянись и расскажи, что ты видишь.
Том бросил взгляд на ряды холмов у него за спиной. Деревню, откуда они приехали, видно не было, но в восточном направлении на горизонте проступали расплывчатые очертания какого-то большого города.
Том описал то, что увидел, и, когда закончил, Шон сказал:
— А я вот никогда не смотрю на восток. И знаешь почему?
Том промолчал.
— Чтобы не видеть этот проклятый Юнион Джек, развевающийся на ветру английский флаг. На ирландской земле по ту сторону границы! — Он медленно повернулся лицом к Тому. — Я не могу на это смотреть. Это зрелище убивает меня!
— Но вы уже выиграли свою войну, Шон. Разработана формула мирного перехода к независимой объединенной Ирландии…
— Это просто слова, Томас. Просто слова. Считается, что мы, ирландцы, мастера говорить и договариваться, но когда доходит до серьезных переговоров, почему-то всегда получается так, что последнее слово остается за англичанами. Они хитрецы, каких мало.
— Тем не менее я считаю, что в этой борьбе победили вы.
— Да, так говорят в Дублине. А еще там говорят, что теперь борьба на нынешней стадии может носить только политический, мирный характер. Но я все это слышал и раньше. — Он вздохнул. — Итак, я помогу тебе, Томас Клейтон. Разберусь с твоей маленькой проблемой в Нью-Йорке.
— Я очень вам благодарен, дядя Шон. От всей души.
— А сейчас я скажу, во сколько тебе обойдется благодарность. — Морщинистые черты лица Шона обрели твердость гранита. — Так как ты не имеешь к этим деньгам никакого отношения, тебе придется передать их своему народу.
— Как, все?
— Разумеется, все. Пату бы это понравилось. Очень понравилось.
— А как насчет тех пяти миллионов, которые я перевел в Лондон? Я уже говорил вам, что использовал их, чтобы покрыть недостачу, — нервно произнес Том.
— Что ж, тебе придется снова украсть их. Ты ведь банкир, не так ли?
— Как и когда… вы хотите получить деньги?
— Они все еще в Швейцарии?
— Да.
— В таком случае мы их оттуда и заберем. Я сообщу, когда придет время это сделать. Ну а пока предлагаю тебе как-нибудь их использовать, инвестировать во что-нибудь. Ты меня понял?
Том сглотнул и кивнул в знак того, что принимает его слова к сведению.
— Очень хорошо. Процент можешь оставить себе — за свои страдания! — Шон хмыкнул. — Насколько я понимаю, деньги изымаются из дела по прошествии определенного срока?
— Да, девяносто дней. Это стандартная процедура.
— Тогда будем считать, что договорились. Итак, ты заплатишь нам по прошествии трех месяцев. Мы же обеспечим тебе защиту силами наших людей в Лондоне. Ты их не увидишь, но они всегда будут находиться рядом.
— Благодарю вас, дядя Шон. Большое вам спасибо…
Даже в эту минуту Том подсчитывал, сколько останется у него при таком раскладе из пяти миллионов.
— Так что приглядывай за нашими инвестициями, молодой Томас. И помни, что, когда все от тебя отвернулись, тебе протянула руку помощи родина твоих предков. Теперь ты будешь приезжать к нам каждый год. Познакомишь нас со своими детьми и английской женой. И еще одно. — Он слегка отодвинулся в сторону, укрываясь за скалой от порывов поднявшегося вдруг сильного ветра. — Отныне ты будешь покупать нам выпивку. Всей деревне — как и положено ирландскому парню, живущему в Америке. Ведь я человек небогатый. Кроме того, когда ты получишь процент с сорока трех миллионов, тебе не составит труда поставить по паре стаканчиков виски нашим парням.
Глава 17
В одиннадцать часов утра Суини выпустили из заключения. Его сопровождал один из самых известных английских криминальных адвокатов, назвавший методы полиции блефом. Обвинения, выдвинутые против его клиента, респектабельного нью-йоркского адвоката, сказал он, построены на второстепенных косвенных уликах. Версия Ричарда Суини, утверждавшего, что он прибыл в Лондон для того, чтобы дать совет своему клиенту, представляется куда более убедительной. Законность же или незаконность действий его клиентов, будь то Клейтон, Салазар или кто-то другой, не имеет никакого отношения к выдвинутым против мистера Суини обвинениям. Ну а совет адвоката, данный преступнику, не является противозаконным деянием, что бы по этому поводу ни думала полиция.
