Чуйков консультируется с Жуковым по телефону и после разговора с маршалом говорит:
– Вопрос о перемирии может решаться только на основе полной капитуляции.
– При полной капитуляции легальное правительство ликвидируется? – уточняет Кребс.
– Господин генерал, мы пришли сюда не уничтожать немецкое правительство и немецкий народ, – разъясняет Чуйков. – Разве не было в истории такой капитуляции и страны, когда правительство оставалось?
– Но члены нашего правительства попадут в ваши руки.
– На занятой нами и союзниками территории представители немецкого народа работают. Они уполномочены восстановить порядок. – Чуйков пытается рассеять опасения Кребса, но это ему плохо удаётся.
– Я повторяю, что полная капитуляция Берлина означает капитуляцию правительства для всей Германии, – говорит Кребс. – Мы просим оставить новое германское правительство для того, чтобы связаться со всем немецким народом.
– Сейчас маршал Жуков обсуждает это с советским правительством, – как аксиому, произносит Чуйков. – Но учтите, что мы с Германией можем разговаривать только на основе полной капитуляции.
– Это мне ясно, – соглашается Кребс. – Но легальное правительство должно существовать, ибо иначе его уже не создашь. Для обеих сторон удобно, чтобы осталось это правительство, иначе вы не будете знать, с кем вести переговоры.
– Я человек военный и выполняю приказы своего правительства, – разводит руками Чуйков.
– Я опасаюсь, что до оглашения завещания Гитлера некоторые другие представители германских властей уже вели переговоры с союзниками, – высказывает своё суждение Кребс.
– Наше Информбюро об этом уже сообщило. – Чуйков этой фразой показывает Кребсу свою осведомлённость. Но вместо Кребса слово берёт переводчик Ниландис:
– Мы слышали об этом по радио ещё при жизни Гитлера.
– В своём разговоре с вами я основываюсь на решении Конференции руководителей трёх держав – Сталина, Рузвельта и Черчилля, – произносит Чуйков.
– Я прибыл для того, чтобы получить полную картину, – говорит Кребс.
Чуйков смотрит на часы и говорит:
– Я через несколько минут должен начать активные боевые действия.
– Берлинское правительство не может говорить обо всей Германии, – упрямо продолжает Кребс стоять на своём.
– Я понимаю, – кивает Чуйков.
– Зависит ли от вас провести временное перемирие до соглашения с союзниками? – интересуется Кребс.
– Я не в состоянии не выполнить приказ, который мне дан, – безаппеляционно отвечает Чуйков.
– Не имея такой возможности, мы не можем вести переговоры, – огорчается Кребс. – Во время военных действий нельзя вести переговоры.
– Я жду звонка. – Чуйков кивает в сторону телефона.
– Как долго это может продолжаться?
– Я думаю, что будет быстро, – говорит Чуйков. – У вас остался маленький кусочек Берлина, простреливаемый пулемётным огнём.
– Вам, наверное, известно, насколько мы сильны! – бравирует Кребс. – И нам известно, насколько сильны вы.
– Я не хочу умалять ваши силы или преувеличивать свои силы, – говорит Чуйков. – Но я гарнизону Берлина не завидую. Я в Сталинграде оборонялся, у меня положение было несколько лучше, чем у вас.
– Мы готовы драться до последнего! – самоуверенность не подводит Кребса и на этот раз.
– Честь и слава дерущимся до последнего! – иронично произносит Чуйков.
– В случае уничтожения единственных легальных лиц, знающих завещание Гитлера, переговоры не состоятся, – качает головой Кребс. – Как же вопрос с правительством?
– Ей-богу, я не могу по этому поводу ничего сказать. – Чуйков разводит руками. – Я в состоянии решить вопрос о безоговорочной капитуляции. Всем жизнь сохраняется. О дальнейшем – я не уполномочен.
Решив взять тайм-аут в переговорах, Чуйков говорит в полевой телефон:
– Какие дела у вас? Продвигаетесь?.. А делегация берлинского гарнизона выехала или нет? Сопротивление есть или нет?.. Хорошо, ждите. Понятно… правильно… хорошо…
Оборачивается к Кребсу и говорит с улыбкой:
– Пока что ваш гарнизон капитулирует.
– Это делается без соответствующего приказа! – морщится Кребс. – На каком участке?
– На участке фронта, – поясняет Чуйков. – Пушки не стреляют.
– Согласно моему приказу, – добавляет Кребс.
– Я тоже приказал не стрелять, – говорит Чуйков.
– Не может ли генерал-полковник ознакомить меня с обстановкой, с теми данными, которые имеются в связи с предложением о капитуляции союзникам? – спрашивает Кребс.
Взяв со стола армейскую газету, Чуйков зачитывает Кребсу сообщение ТАСС о переговорах, которые вёл Гиммлер.
– Это против воли фюрера! – возмущается Кребс.
– Я затрудняюсь что-либо сказать по этому поводу, – говорит Чуйков.
– Мы этого и боялись, – вздыхает Кребс. – Я об этом узнал лишь сейчас.
– Вы не уполномочивали никого говорить об этом на других участках? – интересуется Чуйков.
– Никто не знает о смерти фюрера, – повторяет Кребс.
– Вам известна радиостанция «Реостат»?
– Я удивлён, – отвечает Кребс. – Это местное мероприятие, против приказа.
– Вот листовка.
