class="p1">– Я не жалею, что поехал. – Его лицо принял страдальческое выражение. – Я обрел там ясность. Но мне очень жаль, что я покинул тебя.
Земля под моими ногами казалась шаткой. Я не знала, приехал он для того, чтобы остаться, или для того, чтобы просто заверить меня в том, что я любима. Даже если это был конец, ему стоило понять кое-что.
– Я тоже люблю тебя, Люсьен. Очень сильно.
Он покачнулся, словно впитывая слова, и его улыбка стала шире.
– Я надеялся на это.
– Как ты мог сомневаться?
Хотя я тоже в нем сомневалась.
Он сделал еще один шаг.
– Потому что все это время я был большим тупицей.
– О, я бы так не сказала…
– А я сказал бы. – Люсьен остановился прямо передо мной. – Эм, я заблудился. Я думал, у меня отняли все, что делало меня тем, кто я есть.
– Знаю.
Я хотела обнять его, защитить, моего большого, сильного, страдающего мужчину. Но сейчас он не выглядел обиженным или потерянным. Он смотрел на меня с блеском в глазах.
– Я ошибся. Да, с хоккеем я проиграл. Да, это оказалось чертовски больно. Но я больше не тот человек.
– Тогда кто же ты?
Люсьен обхватил мою щеку своей теплой ладонью и приблизил мое лицо к своему.
– Я Люсьен, Брик, сладенький, человек, который любит Эмму, Снупи, пчелку всем своим сердцем. И я не собираюсь возвращаться назад. Я остаюсь здесь.
Из меня вырвался всхлип. Он притянул меня ближе и крепко обнял, прижимаясь губами к моим волосам.
– Я всегда буду любить хоккей, но это больше не то, чего я хочу.
Слезы застилали глаза, в горле пересохло, слова звучали невнятно.
– Чего же ты хочешь? – спросила я.
– Тебя. – Он наклонил голову и встретился со мной взглядом. – Я хочу лежать с тобой в постели и просыпаться рядом с тобой. Говорить с тобой каждый день обо всем и ни о чем. Я хочу печь на этой кухне, готовить для тебя соблазнительные угощения и смотреть, как загорается от удовольствия твое хорошенькое личико, когда ты их пробуешь.
Теперь он дрожал, его пальцы перебирали мои волосы.
– Я хочу быть шеф-кондитером в ресторане Делайлы или иметь собственное заведение. Путешествовать с тобой по миру. Хочу говорить тебе, как сильно я люблю тебя, каждый гребаный день своей жизни. Я хочу… я хочу вернуться домой, Эм.
Смеясь и плача, я встала на цыпочки и поцеловала его. И он поцеловал меня в ответ, поглотив мой рот медленными движениями. Я таяла рядом с ним, впитывая его тепло, сахарно-мучной аромат его кожи.
– Я оставил тебя, Эмма, не сказав, что ты для меня все. И я буду сожалеть об этом до конца своих дней…
– Не стоит. Ты вернулся.
– Я должен был. Ты – мое сердце и душа. – Его губы коснулись моей щеки. – Я больше не потерян, Эм. Ты нашла меня, и я никогда тебя не отпущу.
Счастье бурлило и струилось между нами, осколки моего сердца собрались воедино, и оно наполнилось чувством покоя. Жизнь была хороша. Нет, жизнь наконец-то начиналась. Запустив пальцы в его шелковистые волосы, я откинулась назад и встретилась с его светящимися улыбкой глазами.
– Добро пожаловать домой, Люсьен.
Эпилог
Люсьен
– Спокойно.
Эмма снова заерзала, ее пухлые губки изогнулись в улыбке, когда она застенчиво посмотрела на меня снизу вверх.
– Щекотно же.
Мой член пульсировал, чистая похоть скручивала внутренности в узел. Но мои руки были тверды.
– Почти готово.
Я нарисовал еще одну серию розочек по изгибу ее груди, направляясь к хорошенькому набухшему соску, темно-розовому и твердому. У нее перехватило дыхание, и я одарил ее лукавой улыбкой.
– Будь умницей, или я не стану слизывать это.
– Лжец. Ты же не можешь дождаться.
Она лежала на моей кровати, облаченная лишь в лимонно-сливочные цветы и завитушки, которыми я украсил ее прелестное тело.
– Виновен по всем пунктам.
На самом деле мой рот наполнился слюной от желания попробовать ее на вкус, смешать ее ароматы с моими сливками. Войти в ее тугое, шелковисто-горячее тело, где я чувствовал себя как дома и получал лучшее удовольствие, которое когда-либо испытывал в своей жизни.
Моя рука немного дрожала, пока я обводил ее упругий сосок, предпочтя подчеркнуть, а не прикрыть его. Эмма прикусила нижнюю губу, ее веки опустились. Она слегка выгнулась, коснувшись кончика кондитерского мешка. Меня обдало жаром, и я отложил сливочный крем в сторону.
– Итак, с чего начнем?
Я хотел всего и сразу. Каждый восхитительный дюйм ее тела. Всегда. Все время.
Нетерпеливый и изнывающий от боли, я погладил свой член, но лишь слегка, чтобы сейчас же не кончить. Ведь ничто не выглядело более восхитительно, чем Эмма Марон, распростертая передо мной с улыбкой, говорившей, что она вся моя.
Счастье боролось с похотью. Эмма находилась именно там, где я хотел, – со мной. Все остальное отошло на второй план, и ее взгляд на то, как я ласкаю свой член, выражал жадную потребность и предвкушение, которое подпитывало мое собственное.
– Люсьен…
– Да, пчелка.
Ее глаза сузились.
– Я собираюсь двинуться.
– Ты не посмеешь.
– Тогда тебе лучше попробовать меня на вкус.
Я низко зарычал и склонился над ней. Кончик моего языка коснулся ее колена. Ее кремовую кожу покалывало, пока я медленно прокладывал дорожку вдоль ее бедра.
Она так сладко шептала об этом.
Я нашел ее пупок и пососал.
– Черт, – прошипела она с удовольствием, ее кожа порозовела. Я с улыбкой оглядел ее тело, затем поцеловал в живот, прежде чем провести пальцем по геральдической лилии[85] на ее бедре. – Люсьен…
– Да? – Я ущипнул ее за талию.
Она пошевелилась.
– Ты знаешь что.
Ее мрачный тон заставил меня усмехнуться. Ее сочная дырочка, вся набухшая и влажная, ждала, наполовину скрытая замысловатой розой, которую я нарисовал прямо над ней. Я знал: она хочет, чтобы я оказался внутри. И собирался заставить ее подождать.
– Я собираюсь наказать тебя за это, – пообещала она чуть слышно.
– Я на это рассчитываю. А теперь замолчи и позволь мне сделать это, женщина.
Ее ответное рычание заставило меня снова улыбнуться. Я пополз языком по ее телу, удерживаясь над ней на четвереньках. Она слегка задыхалась, свирепо глядя на меня снизу вверх. Но в этих прекрасных глазах горел лишь нетерпеливый жар.
– Ку-ку, – позвал я, подавляя очередной смешок.
– Негодяй.
– Осталось местечко, которому я не уделил внимания. Может, стоит.
– Может, тебе стоит… о! – Она ахнула и дернулась, когда я наклонился и прикоснулся к ее груди, щелкнув по соску. Боже, какой
